знать, чем не знать и гадать.
– Это же то же самое, что знать, что тебя казнят.
– Женщины рожают верхом на могиле, мгновение сверкает день, потом снова ночь [44], – процитировал Мартин.
– Пер Лагерквист в этом ни хрена не понимал.
– Это Беккет.
– А-а, а я подумал, «Тоска, тоска моё наследство».
– Это очень далеко, – возразил Мартин.
В конце концов Густав дал себя уговорить. Пока они ждали, он без умолку говорил о том, как боится уколов, и порвал талончик на мелкие клочки. Он был уверен, что потеряет сознание. Повторял, что они не попадут в вену. И будут прокалывать её снова и снова.
– Тогда тебе лучше под наркозом, – сказал Мартин.
Когда они уходили из клиники, Густава вырвало в мусорную корзину.
За две недели ожидания они ходили в бары практически ежедневно. Когда Густав напивался, он либо засыпал, либо начинал говорить о смерти. Смерть, утверждал он, это его судьба. У него в роду было полно людей, которые откинулись слишком рано. У дяди было больное сердце, и он умер во сне, в тридцать пять. Двоюродная бабушка умерла от рака. И родная тётя тоже. Дед по матери умудрился утонуть в совершенно спокойном море.
– Смерть в любом случае – это судьба каждого, – заметил Мартин, но Густав лишь печально на него посмотрел.
До получения результатов Мартин учился, насколько это позволяло постоянное похмелье. Ответ был, разумеется, отрицательным. Густав от радости потерял сон. Он нарисовал картину, изображавшую мать и дитя, и назвал её «Слава жизни». Угощал булочками. Настоял, чтобы они пошли к памятнику жене моряка любоваться морем, и они пошли туда с красными от холода и ветра носами.
Столик в «Тай-Шанхай» заняли другие, и даже свой стул Уффе с кислой миной отдал первокурснику Валанда.
– Пойдём отсюда, – сказал он, сдержанно кивнув Мартину, пока тот закуривал сигарету. Всю дорогу через Хагу и половину пути по Васагатан Уффе разглагольствовал о каком-то преподавателе, который ничего не понимает и которого нужно снять с должности. Мартин подавил зевок.
– А давайте сюда, – сказал Густав перед дверью заведения, куда они обычно не ходили.
– Это что ещё за кабак? – спросил Уффе.
Они заказали пиво и расположились за единственным свободным столиком. Мартин сел спиной к стене и лицом к бару.
И она оказалась прямо у него перед глазами.
Она сидела с наполовину выпитым бокалом пива, поставив локти на стойку и держа в руке сигарету. Тонкие, покрытые веснушками руки выглядывали из закатанных рукавов слишком большой куртки. Волосы «тёмный блонд» длинными локонами рассыпаны на спине и плечах. В глазах напряжённое внимание. Несмотря на то, что вокруг было накурено и шумно, казалось, что вокруг неё сфера покоя.
Сначала он решил, что она кого-то ждёт. Возможно, мужчину. Он старше. В твидовом пиджаке и очках в черепаховой оправе, возможно,
С. Беккет «В ожидании Годо», пер. М. Богословской.
