малопривлекательным. А у Пера действительно было плохое зрение, и он всегда снимал очки, когда кого-нибудь критиковал или с кем-нибудь не соглашался.
– Не уверен, что это правильное вложение чисто экономически, – наверняка скажет он.
– Но старые переводы бьют мимо текста…
– Думаешь, если сделать хороший перевод, его начнут читать?
Старая знакомая песня: Мартин за то, что Уоллес забытый гений, Пер за то, что он просто забытый, и точка. Мартин приведёт в пример успешные переиздания давно забытых книг, Пер вспомнит провальные проекты. Мартин скажет, что нельзя допускать, чтобы тобой управляла только жажда прибыли, а Пер процитирует «Убей своих любимых». Возможно, повторит он, возможно, действительно есть вероятность, что Уоллес снова обретёт некоторую популярность. Если, скажем, выйдет фильм или что-нибудь в этом духе. Но пока он не более чем писатель Интербеллума, которого затмили Хемингуэй, Фицджеральд и Джойс.
На практике почти все решения, касающиеся выбора издаваемых книг, обычно принимал Мартин, но именно об Уоллесе Пер всегда высказывался с непривычной для него категоричностью.
Так и не придумав, чем заняться, чтобы достаточно утомиться и уснуть, Мартин бесцельно слонялся по квартире. В конце восьмидесятых, когда они с Сесилией здесь поселились, дом на Юргордсгатан служил прибежищем для как минимум двух коммун, а во дворе с вечно разрисованными воротами их соседи благополучно выращивали травку. Потом семейство с нижнего этажа, которое всё время громко ссорилось и устраивало шумные гульбища, уехало ругаться и веселиться в какое-то другое место. А когда дом превратили в кондоминиум, из однокомнатных квартир исчезли все студенты и скользкие личности, вместо них появились стильно постриженные молодые люди, которые не отказывались убирать общие территории. Съехал алкаш со второго этажа, потому что приличные родители из числа жильцов (не Мартин) потребовали принять меры, так как собака алкоголика, плешивая, но в общем безобидная овчарка, «пугала детей». К новому тысячелетию здесь не осталось ни одного пьяного панка, а двор отвоевали детки из «Бюллербю». К Рождеству во всех окнах теперь зажигались звёзды. И ни у кого не было параболической антенны.
Мартин прошёл из кухни в гостиную и из гостиной в прихожую. Дверь в комнату Элиса была приоткрыта. Он распахнул её и слегка помедлил на пороге. Он почти забыл, как здесь всё выглядело, когда это был его кабинет.
Судя по обстановке, комната претерпевала метаморфозу: переход одной стадии жизненного цикла (личинка) в другую (бабочка). На стенах приятного светло-зелёного цвета, который они с Элисом выбирали почти десять лет назад, виднелись «шрамы» от многочисленных плакатов и граффити, Элис увлёкся стрит-артом в старших классах гимназии, что, правда, совсем не соответствовало его душевной организации. Старые поп-музыканты уступили место трубке Магритта и двум киноафишам. Первая – «Жюль и Джим» Трюффо: Жюль и Джим бегут в расстёгнутых пиджаках за героиней Жанны Моро по имени Катрин,
