улыбнулся Кинби, – вчера ночью кое-что произошло.
Одним из несомненных достоинств Юринэ было умение слушать. Во всяком случае именно этот ее талант Кинби считал безусловно нужным и полезным для работы.
Ему очень нравилось смотреть, как она начинает задумчиво постукивать кончиком карандаша, который вечно крутила в руках, по белоснежным зубкам, морщить лоб, хмыкать, если информация была уж совсем невероятной. Обычно, выслушав Кинби, она на некоторое время впадала в абсолютную неподвижность, становясь похожей на хрупкую фарфоровую куклу, затем отбрасывала с лица жесткие черные волосы, вечно закрывающие левый глаз, и шла к столику с чаем.
Сейчас она слушала чуть приоткрыв рот и забыв про карандаш.
По мере того, как Кинби выкладывал факты, он все больше приходил к выводу, что ему стоит вот прямо сейчас подняться и отправиться на розыски господина Питера Стерлинга или информации о нем. Было очень похоже, что именно благодаря этому хлыщу и его холодноглазой сестричке был загублен прекрасный костюм. И шляпа. Про шляпу тоже нельзя было забывать.
О стрельбе в автомастерской и испорченном ковре толстяка Марио Кинби решил не говорить, пересказав лишь слухи, о которых поведал ему торговец автомобилями. Юринэ, судя по всему, что-то почуяла, поскольку глянула на шефа с глубоким недоверием, но промолчала.
– И вот теперь, – Кинби сделал последнюю затяжку и раздавил окурок в тяжелой стеклянной пепельнице, – я очень хочу найти господина Стерлинга и задать ему несколько вопросов.
Кинби пружинисто поднялся, но Юринэ уже блокировала путь отхода, встав перед креслом шефа – глаза полны укора и грусти, тонкий пальчик указывает на неподписанные отчеты. С тяжелым вздохом Кинби снова опустился в кресло и пододвинул к себе желтоватые бланки. Несколько минут в небольшой комнате было слышно только тихое шуршание бумаги и тяжелые вздохи Кинби, выводящего очередную подпись.
Расправившись с последним бланком, он с удовольствием отодвинул стопку и кинул ручку в верхний ящик письменного стола. В противоположность ухоженной, полированной и тщательно оберегаемой домашней мебели, стол этот, впрочем как и вся остальная обстановка конторы, имела такой вид, словно ее нашли на свалке, Отчасти так оно и было.
Язвительно улыбнувшись, Юринэ аккуратно собрала бумаги и, уложив в прозрачную пластиковую папку, убрала в свою вместительную сумку.
– Завтра я, скорее всего, весь день буду мотаться между судом и Департаментом полиции, – сообщила она.
– Юринэ, радость моя, ты знаешь, что передо мной об этом отчитываться не обязательно, я уверен, что ты все и всегда делаешь правильно.
Уже открыв дверь, Кинби застыл на пороге и шагнул назад. Он очень серьезно посмотрел на Юринэ. Девушка вопросительно подняла бровь.
– Юринэ. Будь очень. Очень. Осторожна, – выделяя каждое слово сказал Кинби, после чего распахнул дверь и исчез.
О заказчике, назвавшемся Питером Стерлингом
