судорожно комкая скатерть, с которой, тихо шелестя, сыпались на пол тонкие тетради с одинаковыми серыми обложками. Осторожно переминаясь с ноги на ногу и не решаясь окликнуть хозяйку, Изюмка осмотрелась.
Комната была небольшой, с высоким застеклённым книжным шкафом, с портретом неизвестного Изюмке бородатого дядьки на стене, с маленьким комодом, на котором не стояло ни безделушек, ни карточек, зато аккуратными стопками высились толстые книги и тетради. Простые полотняные шторы были отдёрнуты. На подоконнике в стеклянной банке стояли ветви жасмина. На большой кровати горкой поднимались подушки в вышитых наволочках, на стене висел потёртый коврик не то со стаей птиц, не то с эскадрильей самолётов. По сравнению с загаженной кухней комнатка выглядела удивительно чистой и уютной, и в ней так же, как в саду, сладко пахло жасмином. Изюмка снова переступила с ноги на ногу и шёпотом, боясь напугать, позвала:
– Милая… Эй, красавица!
Женщина испуганно обернулась. Последние тетради, упав со стола, разлетелись веером по полу.
– Кто здесь? Что вам нужно? Вы… из милиции?
– Кто – я?! – поразилась Изюмка. – Что ты, родненькая, какая милиция, зачем нам она? Я – цыганка, я просто мимо шла, около твоего окошка покурить остановилась – слышу, плачут, горе, значит, у людей… И нет никого! Что случилось, золотенькая? Хочешь – помогу?
– Нет, спасибо, уходите, – глухо, почти бесстрастно отозвалась женщина, отворачиваясь к окну. – Мне нечего вам дать.
– Что ты, мне ничего и не надо! Ничего, клянусь тебе! Я деткам на ужин нагадала уже, ничего от тебя не возьму! Ты просто расскажи, расскажи – что случилось?
– Но… зачем же? Что вы мне скажете? Я не верю гаданию…
– Как – «что»? Ты что, серебряная, не знаешь, как цыганки гадают? Не знаешь, что нам от бога дано людям в сердце смотреть и видеть всё до донышка? Думаешь, просто так мы дома не имеем, босыми по полям-лесам всю жизнь скачем, от людской доброты живём? Такой жизнью мы за глазастую судьбу свою платим, за то, что наши бабы наскрозь любого видят! Вот и я сейчас на тебя смотрю – и вижу, что счастье твоё переломилось… Что – мужа забрали? Сегодня пришли за ним, да? Прямо со службы увели?
Изюмка знала, что говорила: в последнее время на улицах Москвы гадалкам всё чаще попадались женщины с потухшими глазами, которые шепотом, оглядываясь по сторонам, спрашивали: «Скажи, за что мужа взяли? Его отпустят? Мне свидание дадут? Мне разрешат вместе с ним поехать?» И сейчас Изюмкин взгляд зацепился за распахнутый шкаф, из которого неряшливо свисали вещи, и за раскрытую деревянную шкатулку с документами. Вполне могло оказаться, что вещи были просто брошены на полку впопыхах, а шкатулку открыли в поисках пропавшей метрики. Но женщина беззвучно ахнула, схватившись за грудь, и встала из-за стола, неловко хватаясь за край.
… – и вот наша Изюмка уселась там с ней и сидит! –
