style="font-size:15px;"> – Ты что смеёшься над человеком?
– А тебе не жалко такого маленького? Я рядом с ним человек-гора! Володя, я сама собой брезгую, а представить себя перед мужиком… да тьфу!
При том, что его порыв к сближению был каким-то идиотским, этот Василий дураком не был, он был потерянным, и всем пытался помочь. Помогал соседям с ремонтом, вечно бабки к нему какую-то старую бытовую технику носили. А поговорив с Володей, долго мотался по бережковскому кладбищу, показывая ему с камеры могилы, и разыскал-таки захоронения бабушки и прадедов. И старый зэк прослезился:
– Я думал, что в богадельне кончусь. Вроде, и неплохо там было, всё ж не в тюрьме. А вот же перед смертью в нормальном доме пожил, среди нормальных людей, совсем недалеко от того места, где дом родной стоял. Аль, я ведь в эту школу до восьмого класса бегал! А в землю родную лечь… это же я вообще человеком умру!
Глава третья. ОТ ПОМИНОК ДО КРЕСТИН
За столом ни единого доброго слова в адрес покойного не прозвучало. А ведь кое-кто из земляков Володю признал. Севшая рядом с Альбиной бледная худенькая женщина сказала, что с четвёртого класса с ним училась, он к ним попал, когда на второй год остался. Вон напротив бабка с трубным голосом – эта отцу сестра родная. И даже покойная хозяйка дома, в котором Бережков три недели прожил, ему троюродной тёткой приходилась. И все вроде бы царствия небесного ему желали, а потом, забывшись, называли паршивцем. А добром поминали его бабушку, которая всю жизнь трудилась, дочь подняла, внука вырастила, а умирала в одиночестве. Так что Альбина встала потом и сказала, что знала покойника всего несколько месяцев, но спас он её от смерти, за то и взялась она его дохаживать, тем более, они в какой-то отдалённой степени родства или свойства, в девичестве она Бережковой была, и папа её отсюда родом. Тут все оживились и сочлись родством. Родни в Бережках не обнаружилось, но знакомые отца нашлись, бабка с трубным голосом по школе его помнила.
На следующее утро Альбина погрузила в такси свои скромные пожитки и отправилась в Уремовск. Ей с утра нездоровилось, поясницу тянуло. С опаской подумала, как бы не стало хуже в дороге, ведь срок подходил уже через неделю. Когда вышли на трассу, водитель прибавил скорость, она наконец-то нашла удобное положение и стала задрёмывать. Вдруг он громко сказал: «Коробочка!» и резко свернул в сторону. Машина прыгнула с обочины через придорожную канавку, к счастью, неглубокую, и поскакала по полю. Послышался какой-то треск, водитель крикнул: «Ложись!» и вывалился на пашню, открыл заднюю дверь и стал тянуть Альбину на себя. Она выставила наружу ноги, и тут её окончательно скрутило.
Дальнейшее помнилось смутно, что-то кричал в телефон таксист, шумно дышала от боли она, потом, вроде, отпустило, потом над ней склонился полицейский и спросил, может ли она идти, на что ещё один голос отреагировал матом. Потом её грузили на носилки, и её опять скрючило. Но она всё-таки успела сказать, что всё для роддома у неё в сумках.
Через какое-то время скорая помощь остановилась, и носилки с грохотом вкатились
