первых секунд, было не совсем обычным, но Роман не придавал этому особого значения. Подумаешь, память…
Не телекинез же какой-нибудь, не левитация! Полукровка, он и есть полукровка – ни то, ни се… Вот, если бы не одного батю, а и мамульку модифицировали, тогда – да, а так…
Алексей Петрович, правда, уверял, что психодинамическое поле у него ого-го какое, да только Кнурова не успокоили слова учителя – Рома счел их простым утешением.
Хотя, честно говоря, народ в группе подобрался, что надо. Всякое, конечно, бывало, но, даже если он и разругается вдрызг с Мишкой или обидится на Ритку, то подобное ненастье длится недолго – день пройдет, ночь минет, и их снова тянет друг к другу. Рассорятся, надуются, а потом помирятся – и сияют.
И преподаватели были классные.
Физику и математику у них вела Надежда Павловна – очень строгая, потому что была очень доброй и ужасно боялась показаться «мягкотелой».
Русскую словесность преподавал шумный и веселый Борь Борич. Луиза Ахметовна была «историчкой»…
Луиза больше всех нравилась Роме – высокая, стройная, изящная, с приятным грудным голосом, который в романах обычно называют «волнующим».
Но сегодня истории не будет – учительница прихворнула.
Все сначала обрадовались – не болезни, конечно, а лишнему часу свободы. Ага…
Не тут-то было! Учитель Воронин изрек, что им давно пора готовиться к экзаменам, а посему пятым уроком проведут экономику.
«У-у-у…» – пронеслось по классу.
Аллочка Виштальская, с которой Роман сидел за одним столом, съехидничала:
– А ты и счастлив!
– Да, – признался Кнуров, сияя, – очень!
Аллочка растерялась даже.
– Вчера мои родители… поженились! – объяснился Роман, чувствуя, как все сжимается внутри, и разжимается, трепеща.
– Поздравляю, Хомка! – сразу заулыбалась Виштальская, и добавила тоном умудренной женщины: – Сейчас редко кто вступает в брак.
Кнуров покосился на соседку. Девчонки из их группы неуловимо изменились за год. Совсем недавно эти невыносимые создания были писклявыми и тонконогими, а теперь как-то округлились, что ли. Особенно наглядным это стало прошлой весною – тонкие платья не прятали заметных выпуклостей.
Маргарита Николаевна, школьный генетик, объясняла, что юберы взрослеют и развиваются быстрее сверстников-нормалов, и это добавило Роману переживаний.
Вот будет здорово, если он останется в группе единственным сопливым пацаном!
Вырастая, девочки словно отдалялись, в их манере общения со сверстниками сквозила обидная снисходительность. Однажды в спортзале Кнуров тронул алкину грудь, как бы случайно. Приятнейшее касание. Грудь была упругой, как мячик, а сосок дразняще топорщился.
Виштальская тогда ничего ему не сказала, сделав вид, что не заметила «случайности», а потом часто посматривала на него, испытующе и задумчиво.
Впрочем,
