style="font-size:15px;"> – Мама умерла. Я не хочу о ней говорить.
– Прости, – ответила я, хотя в голосе Рональды не было грусти. Скорее злость из-за того, что поднялась эта тема. – Может, посмотрим еще что-нибудь? – предложила я.
Одноклассница открыла другую дверь. За ней была комнатка размером с кабинет отца, только почти пустая. Здесь стояли книжные шкафы, но книги были только на одной полке. Имелся и письменный стол, но не заваленный бумагами. В углу стоял ленточный вибромассажер. У мамы тоже такой был. Включаешь его, и он растрясает жир с боков.
– Это кабинет мачехи, – пояснила Рональда. – Можем тусить здесь.
– Как ты ее называешь?
– Мачеху?
– Ага.
– Жослин. Она сюда вообще не заходит.
Подруга открыла один из ящиков стола. Там было восемь бутылок коктейля из вина и клубничного сока с газированной водой.
– Моя заначка. Хочешь?
Она подала мне бутылку, я открутила крышку и отдала напиток ей. Рональда протянула другую. Мы выпили коктейли настолько быстро, насколько позволяли пузырьки. На вкус они были сладкие, но в то же время напоминали лекарство. Мы открыли по третьей бутылке и продолжили пить, уже маленькими глоточками, как благовоспитанные леди.
– Как круто, – сказала Рональда.
– Точно.
Мы сидели на деревянном рабочем столе, потому что в кабинете не было даже стула. Запах наших духов спорил с запахом выпивки и тел. Уединенность маленькой комнатки приводила меня в трепет.
Рональда спросила:
– Можно потрогать твои волосы?
Я кивнула. Она мягко погладила пряди, прикрывавшие мои лопатки. Прикосновение было легким, будто она боялась, что может повредить мою шевелюру.
У Рональды волосы наконец-то начали отрастать, уже настолько, что их можно было выпрямить и накрутить на бигуди. Пока что в хвостик собрать не получалось, но, по крайней мере, ее перестали называть лысой.
– У тебя такие красивые волосы, – вздохнула Рональда.
– Они мне достались от мамы. Я ее копия, – мне не хотелось казаться самовлюбленной.
– Я тоже. Мы похожи, как два плевка.
– У тебя есть фотография?
Рональда покачала головой.
– Я ничего с собой не привезла. Я приехала сюда с одним бумажным пакетом, а в нем лишь смена одежды и упаковка тампонов. Но смотришь на мое лицо и видишь мамино. Только я, в отличие от нее, хороший человек.
Я не стала допытываться, правда, хотелось узнать побольше. Маркус мне кое-что рассказывал. Его мама дружила с мачехой Рональды. Та говорила, что в Индиане девочка жила как дикарка. Никакого присмотра. Вообще.
– Расскажи, какая у тебя мама, – попросила подруга.
Я не знала, что ответить. Ее так сложно описать. Сейчас она была на работе: мерила пациентам давление, слушала их сердцебиение. Через пару часов придет домой и будет готовить ужин, в точности как обычные матери.
