не штаны будете зашивать?
– Не штаны. Неси нитки.
Я вздохнула.
Развернулась и прошла к кладовке, порылась на полках и вытащила старенькую коробку с аптечкой.
– Возьмите, там хирургические нитки, иголки и ножницы. Можно будет зашить, как следует. А еще лучше в больницу.
– Вот еще! Сам справлюсь! Давай сюда! – взял окровавленными пальцами коробку. – Или хочешь помочь?
– Нет, пожалуй, без меня. Я… чай на кухне попью.
– Чай. Конечно.
Карие глаза остановились на мне, буравя взглядом. Потом нахал скользнул взглядом по моей фигурке.
– Вообще-то ты не совсем в моем вкусе! – заявил.
У меня чуть челюсть на пол не упала. Я хотела было уйти, но после такого заявления я решила остаться, скрестила руки под грудью.
– Наконец-то разглядели, что разглядывать во мне нечего! Шейте то, что нужно зашить, и вон из квартиры! – произнесла, пылая от негодования.
– Мелкая. Росточек как у Дюймовочки, сиськи… – вздохнул. – Не Богини, словом. Ножки для своего роста вполне ничего, но не модельные.
– Свалил. Нахрен! – разозлилась. – Можешь даже коробку взять и забрать. Дарю. Как говорила сова, безвозмездно!
Маньяк в это время вымыл руки, обработал спиртом руки, нитку, иглу, щедро плеснул себе на левый бицепс йодом и присел в позе йога на старый кафель, начав пришивать болтающийся лоскут кожи.
Меня бы замутило. Но коньяк и возмущение сделали свое дело. Я смотрела, как Маньячелло ловкими, аккуратными стежками накладывает швы. Кажется, не в первый раз оказывает себе медицинскую помощь. Такой хам? Неудивительно!
– Словом, ты не совсем моего поля ягодка, Мия. Но… – воздел к небу указательный палец. – Человек рожден, чтобы познавать и выходить из привычных рамок. Иначе он застынет в состоянии, которое называется «стагнация». Слышала о таком?
– Слышала. Я не дура.
– Быть дурой незазорно! Играть дуру – куда хуже!
– Слушайте, вы…
– Я – внимательно, а ты? – посмотрел раздевающим взглядом и у меня в трусиках начался потоп.
Черт побери! Он просто смотрел, но такой взгляд нужно запретить. Спрятать за непроницаемыми черными линзами. Бесстыжий, трахающий взгляд, задевающий все глубинно женское.
– Дошивайте и уходите, – выдавила из себя с трудом. – У меня чай стынет…
– «Чай» остывает на кухне? С лимончиком – самое то! – подмигнул он, поставил себе еще два стежка и ловко завязал, потом осторожно чикнул ножницами и отложил в сторону. – Готово!
– Отлично. Выметайтесь!
Он встал так резко и плавно, что я испугалась, растерялась и не поняла, в какой момент оказалась прижатой к стене его крупным телом.
– Скажи-ка мне, пчелка Жу-жу, а часто ли твою пизденку муженек обрабатывает? Или там невспаханная целина?
Крупные
