К нам идет Тиндар,460 Которого мне стыднее всего
Видеть за все его добрые дела.
Он вскормил меня, целовал меня,
На руках носил с женою Ледою
И любил меня, сына Агамемнона,
465 Как родных своих Диоскуров.
Злополучны сердце мое и дух,
Что я воздал ему не добром.
Куда мне спрятать лицо? Каким
Заградиться облаком от его очей?
470 Т. – Где, где мой зять Менелай?
Я прослышал о возлиянии на гробнице
Клитемнестры и о том, что после многих
Лет вернулся он в Навплию с женою.
Приведите меня, я встану справа
475 И скажу долгожданному приветы.
М. – Здравствуй, старец, деливший ложе с Зевсом!
Т. – Здравствуй и ты, Менелай, зять мой!
Горько не ведать того, что будет:
Вот: пред домом матереубийца,
480 Как змееныш, мечет больные взгляды.
И ты, Менелай, говоришь с нечистым?
М. – Да: отец его был мне братом.
Т. – У такого отца – такое исчадье?
М. – Но и его уважим в несчастье.
485 Т. – Стал ты меж варваров сам как варвар.
М. – А кто эллин, тот знает, как чтить единокровных.
Т. – Но знает и то, что закон превыше.
М. – Всякое принуждение для мудрого – рабство.
Т. – Делай как знаешь, а я не буду.
490 М. – Да: гнев и старость мудрости не подмога.
Т. – Здесь, при Оресте, о мудрости ли спорить?
Кто ясно видит, что благо и что не благо,
Тому ли не видно, что он – глупее глупых,
Позабыв о правде,
495 Отшатнувшись от эллинских законов?
Когда выдохнул свой дух Агамемнон,
Пораженный моею дочерью в шею
(Да, гнусный удар, я не перечу!), —
500 Вступи в суд о священной крови,
Обвини и выгони мать из дома, —
И прославишься умом, а не злосчастьем,
Будешь законолюбив и благочестен.
А он тому же демону дался,
505 Что и мать, и на ее беззаконье,
Убивая, ответил еще худшим.
Менелай, ты только скажи мне:
Вот убей его законная супруга,
А ее за это – его наследник,
510 И так дальше, убийство за убийство, —
Где тогда конец злополучью?
Правильно судили былые люди:
Кто повинен в крови – тому ни слова
И ни взгляда, пусть уходит в изгнанье,
515 Чтоб очиститься, но в живых остаться.
Иначе никогда не избыть убийства
И на руках убившего будет скверна.
Я ненавижу нечистых женщин,
И всех больше – мою дочь мужеубийцу,
520 Да и о Елене, твоей супруге,
Не скажу хорошего: непохвально
И что ты за изменницу шел на Трою.
Но я буду поборник закона,
Выкорчевывая кровожадное зверство,
525 Пагубное для земли и граждан.
Что ты чувствовал, злополучный,
Когда мать свои обнажила груди?
Я своими глазами не видел,
Но и то горит слеза на старческом веке!
530 Из речей моих одно истекает:
Ты
