ресурсы! Жаль, что она не начнет этой осенью учиться в институте кино в Лос-Анджелесе. Конечно, Принстон тоже чертовски круто. Родители не уставали повторять, что любой выпускник на планете Земля, не задумываясь, отдал бы руку или ногу, чтобы туда попасть. Макс бунтовала, не желая поступать в прилизанный, слишком консервативный университет, расположенный чересчур близко к дому, и все же поддалась на уговоры родителей подать документы заранее, в прошлом году.
– Вот увидишь, тебе понравится, – убеждал папа. – Я провел там лучшие четыре года своей жизни.
– Потом ты сможешь поступить в киношколу, – ворковала мама. – Но сначала получи образование мирового уровня.
– Институт кино тоже мирового уровня, – спорила Макс.
Родители, проявляя редкое единодушие, стояли на своем.
– Просто подай документы.
Холодным декабрьским днем на электронную почту пришло письмо о зачислении, и Макс поняла, что не будет больше никаких обсуждений и ей не позволят подавать документы куда-то еще, тем более в киношколу.
– Возможностями получить образование в университете Лиги плюща не разбрасываются.
Мама сказала это таким убежденным и непререкаемым тоном, каким говорят, что вакцины спасают жизнь или что Земля вращается вокруг Солнца.
И папа, несмотря на то что всегда поддерживал творческие начинания Макс и проповедовал независимое мышление, согласился.
Зазвонил телефон. Сначала Макс подумала, что это мама: хочет сказать, что идет домой, и спросить, где она, – уже собиралась отклонить звонок, как вдруг заметила, что звонит Бринн.
– Который у вас час? – спросила Макс. – Погоди, еще и десяти вечера нет? А я почему-то подумала, что ты уже…
– Макс… – каким-то странным голосом произнесла Бринн.
– Да, я здесь. Ты меня слышишь?
– Ты где? Включи телевизор. Немедленно.
– Не могу, иначе столкнусь с мамой, и придется выслушивать, как великолепно она себя чувствует после…
– Макс, немедленно включи Си-эн-эн. Извини, я не хотела…
– Ладно, сейчас.
Макс поставила телефон на громкую связь, открыла приложение Си-эн-эн и нашла иконку «смотреть прямую трансляцию». Изображение появилось в ту же секунду, только она не сразу поняла, что происходит на экране, а когда сообразила, пришла в ужас.
– О господи!
– Это твой папа? – спросила Бринн.
– О господи! Что это? Погоди… Наш дом. Прямое включение… Я всего в паре кварталов. Ничего не понимаю.
– Где твой отец?
– Я… я не знаю. Дома? Кажется, был дома, когда я уходила, два часа назад. Не помню. Боже мой, Бринн! Он в наручниках!
– Должно быть, ошибка! Твой папа не мог сделать ничего плохого. Он такой… Погоди… Это твоя мама?
Макс с ужасом смотрела на мать, в нелепом
