которые я ему сказала. У меня сжимается сердце.
– Нет, – говорю я, все еще глядя на Купера. – Он мне ничего не рассказал.
– Ну да, – продолжает Патрик. – Этот парень – просто спаситель какой-то. Без него ничего не вышло бы.
– Да ерунда, – бормочет Купер, глядя себе под ноги. – Рад был помочь.
– Никакая не ерунда, – возражает Патрик. – Он сюда раньше всех приехал, чтобы раков отварить. Не один час провозился, пока приправу подобрал.
– Почему ты мне не сказал? – спрашиваю я.
Купер неловко пожимает плечами:
– Говорю же, ничего особенного.
– В любом случае пора обратно в дом, – говорит Патрик и тянет меня за собой. – Там есть пара человек, с которыми я хочу тебя познакомить.
– Еще пять минут, – говорю ему я, чуть упираясь, чтобы остаться на месте. Я не могу ни распрощаться с братом подобным образом, ни попросить прощения в присутствии Патрика, открыв тем самым, что за разговор у нас был до его прихода. – Я тебя догоню.
Патрик смотрит на меня, потом на Купера. Чувство такое, что он собирается возразить, даже чуть приоткрывает рот, но вместо этого лишь снова улыбается и сжимает мое плечо.
– Договорились, – отвечает он и машет брату рукой на прощание. – Пять минут.
Стеклянная дверь закрывается, я дожидаюсь, пока Патрик исчезнет из виду, и снова поворачиваюсь к брату.
– Купер, – произношу в конце концов, опуская руки. – Прости меня. Я же не знала.
– Все в порядке, – отвечает он. – Честное слово.
– Ничего не в порядке. Мог бы и сказать что-нибудь. А я еще, как последняя сучка, эгоистом тебя обозвала…
– Все в порядке, – повторяет он, отталкивается от перил, подходит ко мне вплотную и заключает в объятия. – Я для тебя что угодно сделаю, Хло. Ты и сама это знаешь. Ты ведь моя сестренка.
Вздохнув, я тоже обвиваю его руками, позволяя чувству вины и гневу растаять и осыпаться прочь. Для нас с Купером все это – обычное дело. Мы орем друг на друга, ссоримся, можем месяцами не разговаривать – но когда все кончается, снова чувствуем себя детьми, которые бегают босиком на заднем дворе, когда включена поливалка, строят в подвале крепости из коробок, могут часами болтать между собой, даже не замечая, как окружающие куда-то исчезают… Кажется, иногда я склонна винить Купера в том, что он заставляет меня вспомнить саму себя: кем раньше была я, кем – мои родители. Самим своим существованием он напоминает: имидж, который я демонстрирую окружающему миру, – вовсе не реальность, а искусно созданная маска. Стоит сделать один неверный шаг – и он рассыплется на мелкие кусочки, открыв истинную меня.
У нас непростые отношения, но мы – одна семья. Другой у нас нет.
– Я люблю тебя, – говорю я ему, сжимая покрепче. – И вижу, что ты стараешься.
– Я стараюсь, – подтверждает Купер. – Просто хочу тебя защитить.
– Я знаю.
– Хочу, чтобы у тебя все было замечательно.
– Я
