его робким, просящим «Эльен!».
Спустя пять минут она уже спускалась к массивным дверям во двор: с сумкой через плечо, в плаще с капюшоном, прятавшим лицо и волосы. Притормозила, когда ноги отказались переступать порог – в голове эхом зазвенело «не вздумай покинуть замок, пока меня нет».
Ещё чуть позже Ева подходила к воротам, которые так и не преодолела позавчера. На мотив битловских «Here comes the sun» напевая «Я Мэри Сью», с трудом подняла тяжёлый засов.
Надо же. Получилось. Остаётся надеяться, что Эльен не очнётся в самый неподходящий момент… и действительно сделает всё, что ему велели.
Кое-как приоткрыв обитую медью дверь, Ева поборолась с собственными ногами, порывавшимися бегом рвануть обратно в замок. Когда твердимая в уме мантра отбила у них это желание, ступила на мост: тот каменной лентой бежал между шепчущей рекой и глубоким холодным небом. Мох, зеленивший древний парапет, переползал на ровную мелкую брусчатку, что на том берегу обращалась дорогой через неприветливый лес.
Тщательно прикрыв врезанную в ворота дверь, Ева двинулась вперёд, прочь от замка, вздымавшего ввысь треугольные крыши пристроек и башен. День улыбался солнечной синью и барашками облаков; настроение не портили даже мысли, что она поступила с милым призраком почти так же, как Герберт – с ней.
Венценосного сноба нужно проучить. Монстр Франкенштейна не заслуживал от создателя того отношения, что в итоге получил. Она – тем более, и некромант ей не создатель. Так что Герберту предстоит усвоить один простой урок: всякое действие рождает противодействие.
Ну, может, ещё один: у неё, в отличие от скелетов, есть и чувства, и мозги.
Поправив ремень сумки, Ева двинулась к лесу, качавшему голые ветви на промозглом ветру.
Интересно, и чем некромант сейчас занят?..
***
– Мы выступим на Риджию, – поднеся к губам чашку из фарфора тонкого, как лепесток лилии, произнесла королева. – Сразу после дня Жнеца Милосердного.
Присутствующие воззрились на неё. Все, кроме Гербеуэрта. Наследник престола бесстрастно смотрел перед собой, сложив руки на коленях. К фейру он не притрагивался.
Кроме них с королевой, за столом присутствовали двое. Её Величество Айрес Первая любила пить фейр в узком семейном кругу – несмотря на то, что ей было прекрасно известно, какие чувства питают друг к другу представители королевской семьи. Особенно потому, что ей было известно, какие чувства питают друг к другу представители королевской семьи.
– Айри, – сказал лиэр Кейлус, кузен и ровесник королевы, – не хочу подвергать сомнению твой блестящий ум, но ты уверена в успехе этой затеи?
– Это безумие, – сказал лиэр Миракл, кузен и ровесник Гербеуэрта. – Риджия – тролль с бочкой пороха, которого лучше не трогать. Сейчас, когда эльфы и люди примирились с дроу, тем более.
Лазурный напиток поднимал над чашками травянистый дымок. Гостиная обволакивала
