style="font-size:15px;"> Должно быть, должно…
Ева подняла крышку.
На красной бархатной обивке покоилась груда деревянных обломков.
Глава 2
Cantus firmus[2]
Ту часть ночи, что Ева не провела в плаче и прострации, она провела, нарушая прямую просьбу некроманта. А именно – исследуя замок.
Плакала Ева долго. С момента, как увидела разбитого Дерозе. Верхняя дека и бока почти полностью превратились в длинные тонкие щепки. Подставка сиротливо валялась посреди руин, накладка грифа раскололась. Более-менее уцелела шейка (её надёжно закреплял ремешок на липучке), но и та потрескалась. Лишь изящный завиток головки, покоившейся на подушечке, остался нетронутым и доверчиво тянулся к пальцам; когда Ева взяла его в руки – осторожно, будто прикасаясь к смертельной ране, – то увидела, как безвольно висит на струнах подгрифник. Струны не порвались, но свисали беспомощно, точно прядь серебряных волос.
От зрелища обломков навалилось запоздалое осознание – всего. Что произошло. Кто она теперь. И, как ребёнка обняв то, что осталось от грифа, Ева заплакала. Небьющееся сердце скручивало страхом и одиночеством, в уме крутилось нечто пафосное, что Дерозе разбился совсем как её жизнь, что Дерозе спас её, но его жертва была напрасной…
Потом, спустя вечность холодной, мучительно безлюдной тишины, разбиваемой только всхлипами, безнадёжно вымочив ворот рубашки, Ева бережно протёрла головку и колки от слёз. Уложив гриф обратно в футляр, закрыла тот до лучших времён.
Развела сырость… Она бы ещё лужу слёз наплакала, взяв пример с девочки, вместо флегматичного некроманта всё-таки встретившей курящую гусеницу (впрочем, флегматичностью некромант эту самую гусеницу Еве весьма напоминал; если он вдруг курит, сходство и вовсе будет поразительным). Она же в мире, где есть магия, а магия решает все проблемы! Не может у них тут не быть заклятий, которые воскрешают мертвецов и восстанавливают предметы. Значит, магия и Еву вернёт к жизни, и виолончель поможет отремонтировать.
Хотя вернее будет сказать «собрать»…
Вытерев щёки, Ева проверила то, что лежало во внешнем кармане футляра: кроме нот и тетрадки по гармонии, ожидаемо не пострадавших, в тот день она засунула туда планшет-трансформер.
Как ни странно, тот уцелел и даже работал. По экрану пролегла трещина, но в остальном всё было в порядке. Портативная зарядка и провода для гаджетов, судя по всему, тоже хорошо себя чувствовали, но планшет Ева всё равно выключила, чтобы не разряжался (помимо конспектов, там хранились фотографии, книги и любимые аниме, и пусть сейчас Еве было не до книг, позже ей наверняка придётся чем-то скрашивать своё существование). Карандаши в маленьком мягком пенальчике с Тоторо сломались, но там же лежала целёхонькая точилка, так что – невелика беда. Смартфон Ева носила в кармане сарафана; оставалось надеяться, что сейчас тот лежит где-то у некроманта, а не выброшен вместе с одеждой.
Полами
