себя подумала: «А кто-то говорит, что я – страшная сестра!»
Ерофеев решил замять тему.
Они поели – уложились тютелька в тютельку – и ждали, пока остынет чай. Саша катал в ладонях горячую кружку, переливал ее содержимое из горячей чашки в холодную, потом поставил кружку в ковш с холодной водой.
– Водяная антибаня!
Но не суждено было Ерофееву попить чаю после обеда.
– Тринадцатая бригада! У вас вызов! Фельдшер Ерофеев, у вас вызов!
– Вот зараза! Ведь не уймется, пока карточку не возьму! Тань, сходи забери. Я еще чуток постужу.
Таня ушла. Вернулась через минуту с карточкой в руках.
– Ну и что там?
– Мужчина, пятьдесят лет, «плохо гипертонику».
– Ага. Ясно. Ну, иди, Иванычу скажи, и ждите меня у машины.
Попить чаю! Надо сделать всего-то пару глотков крепкой заварки, чтоб картошка с котлетами равномернее улеглись в желудке. Но чай все никак не остывал. Однажды Ерофеев так же, спеша, хлебнул горяченького чаю – и обжег пищевод. С тех пор ничего горячего ни пить, ни есть не может.
Он так и отнес кружку в свой шкафчик. Не судьба. Придется выпить уже холодный чай, после вызова.
В машине Саша спросил:
– Ну что, Татьян, будешь за главного на вызове?
Во как! Ну что ж, все-таки не зря она уже неделю через день работает на скорой. Надо накопленный опыт претворять в практику.
– Я попробую, – ответила она.
– Попробуй дать мне баллон с закисью, – сказал Ерофеев.
Таня полезла в деревянный ящик рядом с носилками, достала баллон с закисью азота и протянула Саше.
– На.
– Я просил попробовать дать, а ты даешь.
– Я не понимаю, – растерянно сказала Таня.
– Ну что тут непонятного? Я тебе сказал: «Попробуй дать», а ты даешь.
Таня недоуменно смотрела на Ерофеева.
– Я не понимаю, – снова сказала она. – Чего тебе надо?
– Мне надо, чтобы ты попробовала дать мне баллон с закисью.
– Ну, я попробовала – и даю, – разозлилась девушка.
– Нет, ты мне просто даешь. А ты только попробуй, – серьезно сказал Ерофеев.
– Это невозможно, – сказала Таня, – я или даю, или не даю…
– А почему ты думаешь, что можно попробовать осматривать больного? Ты или уверенно осматриваешь его, или он с порога видит твою нерешительность – и ты для него никто! Поняла?
– Поняла.
– Будешь пробовать или смотреть?
– Буду смотреть.
– Ну, пошли. И еще: я – не зануда, как ты наверняка подумала.
Таня незаметно улыбнулась. Она действительно мысленно обозвала Ерофеева занудой.
Дверь им открыла старушка лет под восемьдесят, но крепенькая. Стоит прямо, смотрит ясно, хоть и дома, но в косынке. Ерофеев посторонился, пропуская вперед «доктора» – Таню. Они поздоровались. Старушка ответила:
