под ноги. Тоненький ручеек грязной воды струился по самому дну трубы, размывая залежи мусора, что собирался в рыхлые кучи. Они уже подгнивали, и Кобылин даже не решился предположить, из чего они состояли раньше. Да и не собирался – сейчас его больше занимали следы, четко видневшиеся прямо под железной лестницей. Пара сапог, похоже резиновых, рядом отпечатки ботинок с рифленой подошвой и легкие, едва заметные отпечатки то ли тапочек, то ли дешевых ботинок… Под самой лестницей сильно натоптано, мусор разбросан, и отдельных следов не разобрать. Зато дальше в темноту уходила четко заметная цепочка мокрых следов.
Нахмурившись, Кобылин представил, как это было: двое тюремщиков опускают в дыру связанную жертву, легко и небрежно, как рулон обоев. Здесь, внизу, пленника принимают еще двое. И тут же тащат в кромешную тьму, пригибаясь, чтобы не задевать макушками низкий потолок. Бедняга цепенеет от ужаса, что-то лепечет, не в силах сопротивляться, а его тянут в самое сердце тьмы, навстречу…
Стиснув зубы, Алексей выключил фонарик и сунул его в карман. Он увидел достаточно, чтобы понять – нужно идти дальше. И как можно быстрее. Тьма закутала его непроницаемым черным одеялом, но Кобылину не было страшно. Сейчас темнота его друг, что укроет от чужих взоров и позволит подобраться поближе к добыче. Уже давно темнота из врага превратилась в друга охотника. Нужно только понимать ее, чувствовать, знать, с какой стороны подойти, и тогда она станет надежным союзником.
Кобылин затаил дыхание и прислушался, стараясь уловить малейший шорох. Под ногами тихо журчал ручеек, но сквозь его голосок охотник отчетливо услышал далекий гул голосов. Здесь, в этой трубе, звук отражался от голых стен и разносился очень далеко. Там, впереди, были люди.
Дыша тихо и размеренно, Алексей постарался успокоиться и настроиться на охоту. Боль должна отступить. Усталость должна уйти. Больше нет никаких пятен перед глазами, нет дрожи в ногах, нет холода и жажды. Есть только существо, что слилось с темнотой в одно целое, став на время частью незримой и неотвратимой силы, способной бесшумно вынырнуть из непроглядной тьмы и нанести удар.
Через пару минут глаза Кобылина, привыкнув к мраку, стали различать зыбкие очертания стен. Там, впереди, было светлее, чем здесь – теперь Алексей ясно это видел. Где-то вдали находился источник света, маленький, слабый, но вполне реальный. Кобылин повел носом, как дикий зверь, пытаясь учуять, что там горит впереди. И совершенно неожиданно разобрал среди ароматов сточной трубы сладковатый запах плавленого воска.
– Зато я нюхаю и слышу хорошо, – пробормотал Алексей себе под нос отрывок из детского стишка.
Ждать больше было нельзя, и Кобылин двинулся в темноту. Быстро, уверенно, даже не глядя себе под ноги. Он шел осторожно, бесшумно, скользил в темноте как призрак, стараясь не наступать в воду. Тишину нарушал лишь едва слышный плеск ручейка, что отражался от голых бетонных стен и превращался в неразборчивое
