style="font-size:15px;"> Спустя полчаса, морг оказался слишком живым. Беспорядочное и шумное скопление людей было непривычным для этого места.
– Ну, здорово! – притянув в свои мужские объятия, шеф полиции обнял старика. – Не думал, что так с тобой встретимся. Все времени не было забежать к тебе на огонек, а тут видишь как.
– Привет, отец. Стар ты, кряхтишь, голова, будто инеем покрылась, а лицо, словно танк буксовал, из—за морщин глаз не видно, – усмехнувшись, произнес старик, крепко обнимая бывшего сослуживца. – С тяжким вздохом Шеф опустился на стул.
– Узнаю, честно говоря, скучал по твоему характеру. Нынче парни серьезные, боятся шефа подколоть, – с наигранной строгостью взглянул на своих подчиненных Шеф. – А помнишь историю в морге, когда были «желторотыми»…
– Ты про этот случай что ли? – засмеялся старик заливисто, как в молодости. – Может, не будем позориться?
– Давай уже, рассказывай, у тебя ладнее получается. Пусть ребята узнают, что мы не всегда были такими старыми, – и оба рассмеялись над шуткой.
– Уговорил.
Молодняк тут же навострил уши, не забывая при этом создавать рабочий вид. Не каждый день узришь улыбающимся, вечно хмурого шефа.
– Ну, ребятки, слушайте.
– Трудился я тогда патологоанатомом в морге. И пили мы по молодости, много и каждый день. Ровно в 12.30 я ходил в магазин и принимался готовить обед пока старшие товарищи «мудрые и чуткие» заканчивали работу в секционке. Середина сентября. Начинается гроза. Да такая яркая, что на улице в три часа дня темно, как поздним вечером. Мы уже пообедали: пюре картофельное, да по сосиске. Шеф спит на диване, а я сижу, смотрю в окуляр – аппендициты описываю. В целях экономии электроэнергии и лампочек, свет кроме ординаторской везде выключен. Гроза. Темно. Поле зрения в микроскопе очень яркое. И вдруг слышу, как по коридору в абсолютной тишине со стороны входной двери, движутся шаги. Я насторожился: странные какие—то. Шаги подходят к ординаторской, я медленно отрываясь от микроскопа, гляжу, кто это там идет. В коридоре темно, в помещении светло, поле зрения очень яркое – зрение не успевает адаптироваться. Все что удалось заметить – это огромные рога и горящие глаза, блеснувшие как в фильме ужасов. И «оно» ушло дальше по коридору в секционку. Я в шоковом состоянии бужу Шефа. Поясняю ему, что я видел. Он ржет, аж слезы выступили, но мы слышим, что на фоне грозовых раскатов и блеска молний в секционке идет какая—то возня. Премся проверять, Шеф конечно, демонстративно изображает спокойствие, а сам ссыкует, идет неохотно. Заходим, еле дыша в зал, никого не видно. Но чувствуется, что мы там не одни. Шеф включает свет и громким басом вопрошает «Кто здесь?». В этот момент на кафельный пол, сбоку от нас, с жутким грохотом падает стальной поднос с инструментарием. Звук метала, разносится по коридору, с каталки обрушивается на холодный пол один из наших «клиентов». И тут на нас понеслись эти горящие глаза с рогами. Воздух мы с Шефом, конечно, подпортили, но в штаны не наложили. Мы ведь прежней закалки, не
