дорожку, проложенную от ближайшей остановки. Пощелкав мышкой, Никитенко выбрал один из фрагментов и прокомментировал:
– Вот, я так понимаю, наши будущие потерпевшие идут домой.
И правда, на экране появились фигурки мужчины и женщины, устало ползущие с пакетами ко входу в подъезд.
– Вроде похожи, – согласилась с Васей Ника.
А дальше камера бесстрастно зафиксировала перемещения туда-сюда жильцов подъезда. Примерно до одиннадцати часов вечера они входили и выходили из подъезда довольно активно. Около девяти часов начало темнеть, силуэты на записи стало различать сложнее.
Вооружившись флешкой с записью, они вернулись на улицу. Нурсултанов и опера закурили, следователь Речиц еще раз осмотрелась во дворе. Двор как двор. Стоят по периметру четыре кирпичные хрущевки-пятиэтажки, в центре красуется ржавый остов старой детской площадки, окруженный цветочками да лебедями из покрышек, сделанными заботливыми руками местных бабушек. Да ветер гоняет по двору пустые пакеты, явно захваченные им в ближайшем мусорном баке.
– К дому два основных подхода: от остановки и со стороны реки? – спросила Ника.
– Да, – кивнул ей в ответ Никитенко. – Но с реки там сложно подниматься: берег крутой и стоит заборчик.
– Ника Станиславовна, какие дальше планы? – поинтересовался Нурсултанов.
– Сейчас я планирую съездить в больницу, попробовать допросить мать Митрошиной. А потом вернусь в отдел, буду анализировать, кто и когда заходил в подъезд в интересующий нас период. Меня почему-то сильно беспокоит это убийство, – внезапно поделилась своей тревогой Ника. – Не похоже оно на простую пьяную бытовуху. Может, заказное? Или вообще серийное?
– Ох, ну ты вечно придумаешь что-то, Ника Станиславовна! – засмеялся Нурсултанов. – Поди любовница какая-нибудь убила из ревности или любовник. Кто в здравом уме и твердой памяти будет заказывать технолога бродской «кондитерки» и бабу, которая конфеты на конвейере лепит? Или серийное, ха-ха-ха! Ты что, кино про маньяков насмотрелась? Не переживай, все раскроем!
И хотя подполковник был вполне добродушен, в его монологе Ника уловила легкую издевку.
– Ах так, – подумала она. – Ну посмотрим потом, кто из нас окажется прав.
Она оглянулась на оперов, стараясь по выражениям лиц прочитать, что они думают.
Рыжий, высокий и широколицый Вася Никитенко продолжал курить с абсолютно непроницаемым выражением на лице, а вот Ткачук был хмур и задумчив.
– Его тоже что-то насторожило. Надо будет потом спросить, что именно, – подумала Ника. – Кроме того, раны на шеях жертв очень похожи на раны с трупа Вити Мамонта. Неужели я поторопилась с арестом его сожительницы?
О том, как легко допустить в своей работе ошибку, следователь Речиц знала не понаслышке. Ее следственный путь, как и у многих ее коллег, не был абсолютно безупречен, и за все промахи ей было стыдно. В самый неожиданный момент
