в каком доме зреет недовольство, могла «поговорить» с ними, успокоить ― или, наоборот, склонить к активным действиям.
Демид посмеивался надо мной, называя всеобщей матушкой, которая помогает детям примириться. А мне нравилось нести добро людям. Иногда они так глубоко проваливались в свои переживания, что не видели ничего вокруг и считали, что никому не лю́бы.
А я обращала их внимание на заботу или другие действия, которые родные проявляли к ним, и тогда человек понимал, что близкие выражают свою доброту так, как могут. И начинал видеть истинные намерения родственников, в семье наступал мир.
Каждый раз, когда мне удавалось примирить семью, бывшую на грани раскола, я возносила дары Ладе-матушке за то, что одарила меня такой способностью и действовала через меня.
А ещё я заранее ощущала прибытие дружинников за данью: ведь впереди них стелился будто тёмный туман, а разум был отстранённым. Мне казалось, что по приказу князя их опаивают зельем, которое не даёт ясно воспринимать окружающий мир.
В их головах и глазах было только служение князю и поиск его неприятелей. Почти никто из них не имел семьи и не помышлял о ней. Я делилась своими видениями с Демидом, и он соглашался со мной. Было ощущение, что воинов держат за неразумных дуболомов, способных лишь выполнять приказы.
На последнем сборе дани дружинники показались мне слабее, чем раньше. Не было в их телах силы той, что прежде. Лишь злость наполняла их. Они смотрели сквозь людей, а амулеты, коими наделил их колдун нового князя для определения магических сил, горели всё ярче, и мне показалось, что в них частично перешла сила воинов.
– Подавление воли просто так не проходит, ― сказал Демид, когда я поделилась с ним своими наблюдениями. ― Не могут люди жить под таким гнётом, разум ослабевает, душа засыпает, со дна существа всё дурное поднимается.
– В некоторых талисманах я чувствую зачатки разума. Будто тёмные силы, что так долго их наполняли, начали обретать самостоятельность, ― сказала я.
– Я тоже это вижу, что это даже к лучшему, ― ответил Ладо.
– К лучшему? ― удивилась я. ― Что их талисманы всё больше пропитываются злом?
– К лучшему ― что связь между ними и воинами нового князя крепнет, это может сыграть нам на руку, ― сказал Демид.
Я внимательно посмотрела на него и, прочитав его мысли, улыбнулась. Если это на самом деле было так, то у нас появлялся шанс в борьбе со злом. Надежда на это крепла во мне уже давно.
С тех пор, как я научилась сливаться с окружающим пространством на большом расстоянии ― просматривать его, я чувствовала, как меняется Явь вокруг нас. После многих солнц, что она была укрыта пеленой тьмы, повсюду стали пробиваться лучики света.
«Ничто не вечно, Млада, ― вспомнила я слова бабушки, ― тьма пройдёт, свет настанет, и вновь тьмой сменится. Как Солнце и Луна, они сменяют друг друга».
– Так может, и бороться бесполезно? ― спросила я тогда. ― Раз они ходят
