я не знал, на что способен этот монстр, то может быть даже бы умилился.
– У меня никогда не будет детей. Надо посоветоваться с врачом, пусть меня стерилизуют, – прошептал я, проваливаясь в черную яму сна. Девчонка чуть шевельнулась в своей корзине.
Сознание возвращалось в меня толчками. Снилось, что я лежу на столике, а крошка, огромная и от чего-то бородатая, трясет у меня перед лицом погремушкой. Голова, казалось, разорвется от мерзкого грохота. Бородатый монстр улыбался и агукал, а я старался не обделаться от леденящего душу ужаса.
– Боже, господин Воронцов. Да очнитесь, – наконец услышал я далекий голос Галины Павловны и открыл глаза. – Слава богу. Я уж подумала… Господи.
Испуганная горничная склонилась надо мной, и я вздрогнул. В руках она держала мелкого монстра, чистенького, переодетого, судя по улыбающейся розовой физиономии очень довольного.
– Не приснилось. Мать ее, – пробубнил я, только сейчас осознав что валяюсь на полу, полуголый, весь в присыпке, в одной резиновой перчатке на руке и почему-то бахиле на голове. Странно. С трудом поднялся на ноги. – Как вы усмирили эту адскую тварь? Как вам это удалось?
– Это девочка. Хорошенькая, – испуганно проблеяла приходящая горничная, глядя на меня с ужасом. – Где вы ее взяли?
– Украл, готовлюсь принести кровавую жертву богам, а потом сожрать, – прорычал я. Ну а что, у этой дуры на морде написано, что именно так она и подумала. И судя по тому, как чертова баба сейчас пятится к двери, я угадал ее мысли. – Галина Павловна, этого младенца мне подкинули. Успокойтесь.
– Так в полицию надо…
– Надо, я звонил… Только праздники… – почесал я пузо, покрытое подсохшей какой-то гадостью. Лучше даже не думать, в чем я весь угваздался. Сегодня ночью я подвергся таким унижениям, что это не так уж и важно.
– Но ведь это же незаконно. И…
Боже, дай мне сил не убить эту дуру. Хотя… Девчонка же молчит, обихожена и…
– Слушайте, а вы не хотите подзаработать, Галиночка Павловничка? Я в два раза зарплату увеличу. И уборка не нужна. Только утихомирьте монстра, пока я не разберусь с этой проблемой.
– Нет, у меня внуки. Праздники же. И сегодня я до двух только. Вы же помните? – в голосе уборщицы появились учительские интонации. Да твою ж мать. – Ребенка нужно сдать соответствующим органам. Вы взрослый, адекватный мужчина. Это же просто, как дважды два.
– Вы правы, – наконец превращаясь в себя, сказал я. Бывшая училка права. А я действительно что-то баком прыснул. – Я сейчас схожу в душ и займусь этим недоразумением. Сегодня до двух вы будете заниматься ребёнком. Я думаю, что успею закончить формальности к этому времени.
Так. Сейчас в душ, потом…
А потом я нашел чертов конверт, брошенный курочкой снегурочкой на журнальный столик, специально так, чтобы я увидел и не
