злость и осколки собственной души?
– Но я ведь смогла бы, наверное, совмещать работу и творчество, – неуверенно отозвалась я, прекрасно понимая, что еще долго буду размышлять над вопросами, которые задал мне друг.
– Возможно. Но зачем? Чтобы жить в перерывах? Ждать и отсчитывать минуты до окончания рабочего дня? Чтобы дома выкроить немного времени на то, что делает тебя по-настоящему счастливой? Кася, чтобы что-то отдать, нужно чем-то владеть. Здесь должен гореть огонек, понимаешь? – Он прикоснулся к своей груди. – Придешь ли ты к цели, станешь ли успешной художницей, покажет время. Но сам путь не менее важен, чем цель. Помни, пожалуйста, об этом. А твои родители… Ты не обязана оправдывать все их ожидания. У тебя своя собственная жизнь, своя дорога. Тебе нужно время, чтобы очистить голову от груза чужих установок. Отыскать свои ориентиры, и сверяясь с собственным компасом, идти навстречу собственным звездам. Для этого нужна смелость. Надеюсь, тебе ее хватит.
Я смотрела на Кева и не узнавала его. Его речь была горячей, пламенной. Эта тема явно волновала моего друга. Казалось, он говорил это скорее себе, чем мне.
– Кто ты? И куда дел моего беспечного друга? – попыталась пошутить я, но Кев отреагировал лишь вялой улыбкой.
– Эй, а у тебя самого-то все хорошо?
Не успел он ответить, как мы услышали веселые голоса. Шагах в двадцати от нас показалась компания праздношатающихся туристов.
– Пойдем!
– Только не думай, что так легко от меня отделаешься.
– Как можно? Если за дело берется великий дознаватель Кася, ни одна тайна не останется скрытой.
Я ткнула его в бок.
– Кев, а когда состоится твой концерт?
– Какой концерт?
– Как какой? Тур по Польше с твоим блестящим стендапом.
– Рад, что ты наконец по достоинству оценила мой искрометный юмор.
– Так что у тебя случилось? – Я не позволила ему увильнуть от темы.
Кев пнул носком кроссовки небольшой камешек.
– Кев?
– Да так, проблемы с родителями, – пробормотал он.
– Об этом я догадалась. А дальше?
Кев был отличным слушателем, но собственные проблемы предпочитал замалчивать. Каждый раз мы играли в одну и ту же игру: он намекает, или, скорее, я почти под микроскопом улавливаю и рассматриваю его настроение, потом допытываюсь, что все-таки случилось, при этом ощущая себя не то следователем на допросе, не то инквизитором, пока Кев наконец не рассказывает, что у него стряслось, выдавая информацию в час по чайной ложке. Так и живем.
– Они узнали, что я учусь на ветеринара.
– Подожди-подожди, что-о-о-о-о? – Кажется, мои глаза плавно переместились на лоб. – В смысле «узнали»?
Кев одарил меня не самым дружелюбным взглядом, но все-таки пробурчал:
– То и говорю.
