каком письме ты говорила? – нехотя спросила я, осознавая безвыходность своего положения.
– Об обычном. Бумажном.
– Дедушка ни за что не поверит, что я уехала, не дождавшись его возвращения, и оставила письмо. Бумажное, черт побери, письмо! На дворе двадцать первый век, если ты вдруг не заметила. Сейчас никто не пишет писем, мы не в Средневековье.
– Открой бардачок. Там вроде бы есть блокнот и ручка.
– Ты вообще слышишь, что я говорю?
– Открой бардачок.
Я скрипнула зубами, но все-таки сделала, что она просила.
– Ну?
– Как знала, что пригодится. Теперь пиши.
– Я вообще-то задала вопрос! Что за дурацкая привычка игнорировать все, что я спрашиваю?
– А ты разве не слышала, что у ведьм исключительно зловредный характер? – хмыкнула Вивиан. – Шучу. На самом деле мы душки.
Я выругалась, вызвав у Вивиан приступ хохота.
– Ладно-ладно, согласна. Не время для шуток. Как только ты напишешь письмо, я зачарую его. Любой, кто прочтет этот текст, безоговорочно поверит в твои слова. Если мы говорим о близком родственнике, то письмо обязательно должно быть заряжено твоей энергетикой. Поэтому писать должна ты.
Я повернулась к Кевину, ища поддержки. Заклятия, магия, ведьмы. Может, я таки спятила?
– Я отнесу письмо, Кася. Мне нужно забрать своего шеду. И твои вещи, чтобы поверил не только дедушка, но и все остальные.
– Кого забрать? – выдохнула я. «Он что, специально надо мной издевается?!»
– Рыжего кота, – вклинился в разговор Райденн. – Того самого, за которым ты пробиралась в мою комнату.
Я ошарашенно уставилась на Райденна.
– Так это все-таки были вы? Но почему тогда не вошли? – Я все еще по привычке обращалась к нему на вы.
– Не хотел ставить тебя в неловкое положение, – улыбнулся он.
– Так ты собираешься писать письмо или нет?! Скоро я буду проезжать дорогу на Закопане, и, если наш зеленый друг хочет успеть отнести письмо и вернуться, времени у тебя в обрез.
Я положила блокнот на колени и попыталась передать в коротком послании всю свою любовь и благодарность дедушке. Почерк был корявым, буквы прыгали, а на глаза то и дело набегали слезы, но я смахивала их и упрямо продолжала писать. Оставалось только надеяться, что Вивиан знает, что делает, а Райденн не соврал и моих родственников действительно защитят.
«Дедушка, спасибо за то, что поддержал меня и принял у себя, – выводила я. – Моя мечта, наконец, исполнилась: меня пригласили на пленэр в Париж, и, если я хорошо покажу себя, меня возьмут на стажировку. Представляешь, я буду учиться живописи и получать стипендию! Но ехать надо срочно. Один студент отказался от предложения, а я была следующей в списке. Прости, что так внезапно уехала. Люблю. Твоя внучка».
Послание получилось путаным, сумбурным и совершенно неправдоподобным.
– Он точно поверит? – с сомнением протянула я.
– Точно.
