трагедии, сударь.
– Какое несчастье. Ладно, заходите, господин Риз.
Комнаты за дверью занимали четверть верхнего этажа. Их роскошную обстановку составляли две большие кровати с балдахинами, накрытые мятыми простынями, письменный стол с выдвижными ящиками и кожаной подушечкой для локтей, а также низкий табурет перед ним. Стены украшали скверные фрески, вделанные в дешевые панно. Слева от стола находился большой платяной шкаф, с открытыми дверцами и пустой внутри. Возле него располагался вход в ванную, отгороженную расшитой бисером занавеской из мягкой кожи. Вдоль стены выстроились четыре потертых дорожных сундука высотой по грудь; лишь один из них был открыт, и в нем виднелась превосходная одежда в иноземном стиле, висящая на железных вешалках. Больше в комнате никого не было, но в ней ощущалось присутствие кого-то еще, что подтверждалось смятой постелью. Единственным по-настоящему странным предметом в комнате был кусок серого сланца величиной с тарелку, лежавший на ближней кровати. Хмуро взглянув на него, Эмансипор вздохнул и одарил незнакомца безмятежной улыбкой; тот спокойно стоял возле двери, уже закрытой и запертой на засов.
«Высокий. Легче будет притворяться, что кланяешься».
– Кто-нибудь может вас рекомендовать, господин Риз?
– Да, конечно! – Эмансипор вдруг обнаружил, что беспрерывно кивает. Он попытался перестать, но не смог. – Моя жена, Субли. Мы вместе уже тридцать один год…
– Я имею в виду вашего прошлого работодателя.
– Он умер.
– Тогда того, кто был до него.
– Тоже умер.
Незнакомец приподнял узкую бровь:
– А до него?
– Умер.
– А еще прежде?..
– А до этого я был рулевым на торговом корабле «Морская пена». Двадцать лет ходил в Стигг по Кровавому проливу.
– Ага… и где теперь этот корабль и его капитан?
– Затонули на глубине в шестьдесят морских саженей у Ридрийской отмели.
Вторая бровь незнакомца последовала за первой.
– Весьма впечатляюще, господин Риз.
Эмансипор моргнул.
«Как, интересно, у него получается фокус с бровями?»
– Да, сударь. Они все были прекрасные люди.
– И вы… каждую ночь скорбите по этим потерям?
– Прошу прощения? Нет, сударь, конечно нет. Только изредка, да и то днем. Вот так-то. Бедняга Балтро был достойным человеком.
– Балтро, говорите? Уж не тот ли это торговец Балтро, ставший последней жертвой безумца, который рыщет ночью по городу?
– Он самый. Я, сударь, последний, кто видел его живым.
Брови незнакомца поднялись выше.
– Естественно, не считая убийцы, – добавил Эмансипор.
– Естественно.
– Никто на меня никогда не жаловался.
– Это я уже понял, господин Риз. – Хозяин дома
