полная темнота. Запах гари до сих пор, казалось, стоял в носу и во рту. И даже в лёгких. Горло саднило, и я не сразу сообразила, что нахожусь в больнице. До этого самого дня я ни разу в ней не лежала. Даже кровь не сдавала, не было в том надобности, и никогда не жаловалась на здоровье. Постепенно, возвращаясь к тому, что стало причиной, по которой я оказалась здесь, резко подскочила на месте. Перед глазами все кружилось и расплывалось, и я схватилась за голову, пытаясь остановить кружение. Через силу приподнялась, стащила с себя какие-то провода, выдернула иголку из вены и опустила ноги на пол. Мысли о том, что Маша осталась одна, придавали сил, какого-то отчаянного безрассудства найти ее и узнать, что с сестрой все в порядке.
Кое-как я приподнялась. Перед глазами все расплывалось, белые вспышки сбивали с ног и кидали в сторону. Дойдя до стены, я схватилась за нее и медленно пошла в сторону выхода из палаты. Я отчётливо помнила лишь яркие красные всполохи перед глазами и запах гари, силуэт матери на полу… и что не успела вытащить ее из огня, и сама осталась в горящем доме. Но теперь это не имело никакого значения. Потому что Маша выбралась, и ей нужна была помощь! Ей нужна была живая и здоровая сестра, чтобы девочку не отдали в детдом. А что, если уже отдали? Но, может быть, родителей тоже спасли? И все обошлось? И Маша сейчас не одна?
Держась за стену, я шла по тёмному коридору, сил почти не было, во рту сухо и сильно хотелось пить. Вроде бы и чувствовала все, но как будто находилась в другом измерении, и все происходило со мной не по-настоящему. Ступая босыми ногами по холодному полу, я призывала всю свою силу воли, чтобы остаться в сознании. Женщина в белом халате попала в поле моего зрения и, я прохрипела что-то, чтобы обратить ее внимание на себя, потому как чувствовала себя плохо и, наверное, в любой момент могла закрыть глаза и упасть на пол.
– Ты зачем поднялась? Ты в своём уме? – встревоженный голос доносился словно издалека.
Меня, наконец, заметили, и медсестра кинулась ко мне. Я держалась руками за стену и желала только одного: узнать, где моя Маша, и что с моей девочкой все хорошо. Что она жива.
– Девочка… пожар… – голос был не похож на мой, больше походил на карканье вороны.
Сил не было даже говорить, и я вдруг испугалась, что теперь никогда не смогу быть полноценной, как прежде. Что если интоксикация от углекислого газа нарушила функции организма? Или я сильно обгорела?
– Все хорошо с девочкой. Приходили они уже утром с отцом, хотели тебя навестить, но слаба ты ещё. Я не позволила. Пойдём в палату. Лежать тебе нужно, – назидательным тоном говорила женщина, а у меня окончательно все переплелось в голове, я думала, что лишусь чувств в это же мгновение. Ведь отца я даже не успела стащить с дивана, он так и остался лежать перед включённым телевизором. Наверное, женщина что-то перепутала!
– Маша, светленькая…
– Да говорю же тебе, все с ней хорошо! Как в следующий раз придут они с отцом, обязательно пущу к тебе. Ты им родственница? – спросила она, на что я не смогла ответить
