вечером, после вызова скорой помощи, у них было шумно.
– Ну как, никого дома не было. Во всяком случае, никто дверь не открыл.
Мысли у доктора путались. Так. Днем Мирослава отпросилась с работы. Потом вызвала скорую помощь. Вечером, часов в восемь, злоумышленники проникли в помещение музея. Соседка сообщала, что между восемью и девятью часами вечера дома у Мирошкиных было шумно, даже мебель передвигали. А что, если это были те же люди, которые перед этим взломали кабинет Мирославы? При этом все стихло ровно к тому моменту, когда приехала полиция… Руки у Рауля Моисеевича похолодели. В голове стали возникать самые страшные картины.
Вчерашние подозрения усилились, и он решил, что его показания могут быть нужны следствию или для поимки преступников, или для того, чтобы восстановить доброе имя Мирославы, которая в самом деле была больна и отпрашивалась домой неспроста.
– А кто был старшим следственной группы? – спросил он севшим голосом. – Возможно, вам оставили телефон…
– Конечно! – девушка с воодушевлением пошелестела бумагой. – Записывайте: следователь Лесков Виктор Геннадьевич.
И продиктовала его рабочий номер.
Следователь Виктор Геннадьевич Лесков медленно и с чувством тер глаза, отодвинувшись подальше от монитора компьютера. Зевнув, нажал на иконку «Печать». Сразу загудел во всю ивановскую и зашумел принтер, выпуская в свет его опусы. Следователь вздохнул. Адская у него все-таки работа: всю ночь пашешь на выездах, опрашиваешь, ищешь, успокаиваешь, обещаешь, а потом целый день Львом Толстым трудишься – сочиняешь изо всех сил рапорты, справки, отчеты, запросы, описи, постановления… Кто придумал столько бумажек – вот вопрос, мучивший его уже который год с начала службы в органах. Вот сидел какой-то человек, чесал от скуки в затылке и придумывал названия документов. А другой, не менее умный, обкладывал ими и без того трудную работу сотрудников правоохранительных органов во всевозможных инструкциях, рекомендациях, правилах и бюллетенях. А третий человек – тоже, конечно, не менее умный – придумал внести это все в Уголовно-процессуальный кодекс. И теперь, даже если захочешь, не пройдешь мимо: заполнишь, запротоколируешь, упакуешь, отправишь.
Он поежился. Кофейку бы. Одна чашка стопроцентно спасла бы от усталости. Но и тут фигушки. Старшие товарищи по оружию в беспрестанной борьбе с организованной и не очень преступностью выпили за ночь весь запас кофе. В тумбочке остался только сахар. Лесков достал из сахарницы белый искрящийся кусочек, отправил его в рот и, откинувшись на спинку кресла и забросив руки за голову, вытянул затекшие ноги под столом. Принтер еще минуту-другую будет работать, можно и подремать…
Брякнул рабочий телефон на столе. Кого это принесла нелегкая в такое время? Виктор Геннадьевич открыл один глаз и посмотрел на аппарат как на предателя. Не помогло. Телефон настойчиво тренькнул еще раз. Виктор Геннадьевич тяжко
