захвачены странным происшествием, о котором она только что узнала, – кражей отцовских дневников.
Но не признаваться же, что она подслушала разговор… Как спросить-то?
– Что у вас тут на днях произошло интересного? – решила она начать с простого вопроса.
Девчонка насторожилась, искоса поглядев на пытливую подопечную.
– А чего произошло? – ответила горничная вопросом на вопрос и прищурилась.
Катя поняла, что краснеет. Но отступать уже некуда, пришлось фантазировать и додумывать.
– А шум чего такой был и ратников во дворец, наверное, целая сотня набежала? – Катя незаметно скрестила пальцы, чтобы не проколоться.
Фотина вздохнула.
– Да не было никакой сотни ратников. И шуму не было. Врать мне не надо, хорошо?
Катя покраснела еще больше, ее бросило в жар, даже ладони вспотели. Она пробормотала неразборчиво: «Не вру я», – и опустила глаза.
– Вот-вот. И краснеть тогда не придется.
Она замолчала. Катя изучала занятный завиток на ковре и ругала себя за то, что так опрометчиво испортила отношения с горничной и потеряла единственный источник информации. Можно же было поделикатнее, поосторожнее. А она напролом, черный морок ее словно попутал.
– Вор пробрался в государевы покои, – вдруг тихо проговорила Фотина.
Катя встрепенулась:
– Как – вор? Здесь же охраны тьма-тьмущая… – она придвинулась ближе.
– А не простой вор, не из смертных, – в рыжих косичках полыхнуло солнце, – но и не сильно, видать, опытный, наследил много.
– Рассказывай, Фотина, что ты знаешь! – взмолилась Катя, для верности схватив собеседницу за запястье. – Мне очень-очень надо знать все подробности!
Та руку освободила, проговорила строго:
– Зачем тебе это, не знаю. – Расправила еще раз и без того красиво лежащие юбки: – Вообще-то тебе говорить не велено, не желают государь с государыней тебя волновать, – начала она противным голосом всезнайки, но посмотрела на несчастное лицо Кати и вздохнула, – но ты, видать, уже и так что-то знаешь, одним словом больше, одним словом меньше – беды не будет… Слушай!
Она придвинулась к Кате так, что их головы соприкасались, а дыхание сливалось в одно.
– Неделю тому назад, в прошлую пятницу, значит, Рослава, царёва горничная, убирала в его кабинете, естественно, в присутствии главного стражника. Вот, значит, вытирает она пыль с глобуса, большого такого, древней работы, не волхвовской, но все равно государь его бережет.
Катя насупилась, посмотрела на часы:
– Не отвлекайся, о главном говори.
– Ну вот, тут смотрит, а глобус-то открыт! – Фотина выразительно округлила глаза. – Он, оказывается, внутри полый был, а в нем государь бумаги секретные хранил. Рослава, конечно, не знала, что это тайник его, и спугалась сильно, как крышка-то
