ее практически выворачивало от неконтролируемого страха. Унизительно было осознавать, но в присутствии Данила демоница не могла держать себя в руках, и ее адекватность рядом с ним каждый раз летела в бездонную яму. В таком состоянии Леонтайн не могла ни есть, ни пить. А отсутствие энергии и воспаление довольно быстро привели к повторному критическому истощению.
Лежа в темноте, высшая уже чувствовала смертельный холод по всему телу, которое сейчас казалось ей куском отбитого нафаршированного мяса. Зрение подводило. И все же в какой-то момент она заметила мага, неподвижно сидящего рядом с ней.
Да что ему нужно?! Когда, наконец, все оставят ее в покое и дадут сдохнуть?!
Однако смерть и в этот раз задорно махнула костлявым хвостом и приказала долго жить.
Демоница так и не поняла, что все же заставило ее довериться врагу, принять его помощь. Его упорство? Необоснованная забота? Способность сочувствия даже такой, как она? А может проснувшееся у нее чувство самосохранения? Хотя зачем оно нужно? Чтобы в очередной раз потакать чужим целям? Ведь не может тот, чья ненависть к ней глубже Бездны, так настойчиво спасать ей жизнь бескорыстно.
Когда Леонтайн очнулась, из широкого окна лился яркий солнечный свет. Плотные шторы в этот раз не закрывали обзор. Высшая хорошо различала деревья неподалеку от дома и пятачок голубого неба, просвечивающий между ветвями высоких сосен и своим пронзительным цветом так напоминающий обжигающий взгляд Данила.
На Демониуме небосклон совсем другой. Нежно сиреневый, теплый, мягкий, словно сахарная вата, не такой насыщенный и бьющий в глаза, как в человеческом мире. Леонтайн не нравилась подобная агрессивная яркость, и, чтобы немного ее приглушить, приходилось прикрывать веки.
Вокруг кровати, где лежала демоница, неизменно был установлен плотный энергетический контур, который должен был ограничивать возможность ее перемещений. Магическая конструкция была сферической формы, метра два в высоту, а ее вершину венчало нечто странное. Худенькое детское тельце, растянувшееся по прозрачному куполу с его внешней стороны, смотрелось крайне необычно, если не сказать, абсурдно. Защитное поле под весом ребенка немного прогибалось, навязчиво нависая над высшей.
Леонтайн несколько раз моргнула, опасаясь очередных галлюцинаций, но девочка, лежащая на животе прямо на энергетическом контуре, не пропала, а, напротив, стала активно болтать ногами, согнутыми в коленках.
Только спустя некоторое время демоница сообразила, что племянница Данила решила использовать защитный экран как гигантский надувной шар, на котором можно полежать, при этом рисуя что-то на мятом листе бумаги и периодически протыкая его цветным карандашом. И ей было абсолютно невдомек, что подобный контур – не стол для рисования и совершенно не предназначен для художественной самодеятельности.
Пока Леонтайн молча разглядывала ребенка, девочка внезапно отбросила бумагу и, ткнувшись лицом в силовое поле так, что маленький носик расплющился, скорчила гримасу и радостно сказала:
– Привет!
