не простой, а вечной. Но отступать так быстро не хотелось – мало ли, еще доложит Анхальту, что женишок дает заднюю при первой же трудности. За такого и обычную девушку не отдадут, что уж говорить о принцессе. Хорошо будет наследник престола, если не умеет идти до конца и добиваться поставленных целей.
– Как тебя зовут? – с учтивой улыбкой обратился к селянке.
– Маша, ваше сиятельство.
– Послушай, Маша – и послушай очень внимательно, – подался вперед и сцепил пальцы в замок. – Я понимаю, что ты боишься – и боишься не без причины. Но уже вечером мы уедем отсюда – и никогда больше не вернемся. У тебя есть всего один шанс спастись самой и защитить своих близких. Хочешь – говори. Не хочешь – дело твое.
С околицы донесся звон колокольчиков и щелчки кнута – возвращался Парамонов. Крестьянка в нерешительности потопталась на месте, оглянулась к окну и наконец произнесла:
– Девок он часто в усадьбу таскает. Молоденьких совсем. Не знаю, что с ними делает, но восвояси приходят ни живые ни мертвые, а потом еще с неделю немощь жуткая одолевает. Даже курей покормить – и то беда, а раньше сильные были и здоровые, что кобылицы. Но при том ни побоев на них, ни ожогов, а что творилось – не говорят, молчат, точно воды в рот набравши. Больше мне ничего не ведомо, господин – светом клянусь.
– Ладно, – хотелось расспросить еще, но если бы нас застукали, то ненужные вопросы появились бы уже ко мне. – Можешь идти.
Маша пулей выскочила за дверь, а уже пару минут спустя в дом вошел Пантелей со свитой – румяный, поддатый и жизнерадостный. Угрюмый секретарь в клетчатом пиджаке положил на стол стопку листов толщиной в фалангу. Я послюнявил пальцы, совсем позабыв об этикете, провел подушечкой вдоль бумаги и взял челобитную наугад.
– Заявитель – некий Тимофей, – чем больше вникал в почерк, тем чаще замечал знакомые слова. – Зовите, заслушаем.
– Тут такое дело, Трофим Александрович, – помещик натянул грустную физиономию. – Сбежал наш Тимошка аккурат под Юрьев день. Рванул в лес – только и видели. Мужики после на охоту пошли – и сыскали его рубаху: драную и всю в крови. Стало быть, беглеца нашего волки съели. А нет тела – нет и дела.
– Знаете, Пантелей Никанорович, – я отодвинул листы и потер переносицу, как от приступа мигрени. – Что-то мне не везет нынче на интересные проблемы. Поэтому прошу вас, как самого сведущего и компетентного, выбрать для рассмотрения жалобу, достойную императорского посланника.
Хозяин облизнул губы и с неохотой пододвинул стопку к себе. Все происходящее напоминало игру в дурака, только вместо карт – чужие чаяния и надежды, от внимания к которым вполне могла зависеть чья-то судьба.
– Вы, Трофим Александрович, мне льстите, – бумага зашуршала в толстых усыпанных перстнями пальцах. – Не настолько я и сведущ, чтобы все челобитные наизусть помнить. Надо бы их снова пересмотреть, перечитать – а то нехорошо получится, ежели я снова передам вам неугодное прошение. Давайте знаете как поступим – отобедайте, отдохните, а вечерком
