(трех малышей) стали полати печи на кухне. Мы забирались туда по лестнице, которую привезли из Шали. Война продолжалась. Стальной голос Левитана «… от советского информбюро…» с перечислением городов, которые уже не оставляли, а освобождали, был как метроном, отсчитывающий этапы войны. Основными жителями были расконвоированные «колонисты».
Отец прибыл в Красноярку в должности начальника Красноярского мехлесопункта. Ему было 32 года. Пришлось выполнять план по лесозаготовкам, работать с людьми, которые были выселены по разным причинам из Центра России, и расконвоированными заключенными. Было много людей с украинскими фамилиями. Где-то рядом в лесу находились «колонии», где под охраной содержались заключенные.
Главным промышленным узлом поселка была большая пилорама, на которой делали доски из могучих деревьев Северного Урала. Там же было несколько станков для деревообработки.
Красноярка периода войны была местом, воспетым как «Лесоповал». Собственно, пилили «колонисты», заключенные в колониях, которые находились рядом с поселком. Но видеть эти колонии мы, дети, не могли. Сразу же нам объяснили, что в лес заходить опасно – там росомахи, рыси, медведи, волки… и «колонисты». А лес начинался сразу же за забором нашего дома.
Зимой сугробы в Красноярке были выдающейся достопримечательностью. Нас, детей, они закрывали с головой. Колонисты, возможно, пытались убегать из колоний, но уйти по сугробам было невозможно. Сугробы и звери – это действительно непреодолимо.
В поселке имелся магазин. По карточкам можно было покупать хлеб. На семью из двух взрослых и трех детей давали булку черного. За хлебом ходили мы, дети. Однажды я потерял карточки, которые выдавались на месяц. Месяц мы мучились голодом.
Однажды мать взяла меня в Серов. Там мы пришли на базар, и она на какую-то вещь выменяла булку хлеба. На рынке булка хлеба стоила 80 рублей. Серов произвел на меня сильное впечатление. Большие трубы металлургического завода. Каменные двух- и трехэтажные дома. Особенно поразил меня пол в этих домах. Я подумал, что он сделан из шоколадок, нагнулся, попытался вынуть плитку. Но…это был не шоколад.
В Красноярке мы наблюдали, как в Серов шли эшелоны с немецкой техникой, подбитой на поле боя (на ней были кресты). Были и эшелоны, на платформах которых находились танки со звездами, искореженные пушки. Это были наши потери. Иногда были эшелоны смешанные – с крестами и со звездами в одном эшелоне.
Когда поезд со стороны Нижнего Тагила приближался к Красноярке, все жители выбегали из домов. Особенно мы радовались изуродованным танкам с крестами. Считали, сколько их в эшелоне. С каждым годом их становилось все больше. В мартеновских печах Серовского металлургического завода они превращались в потоки жидкого металла, а потом застывали в форме слябов11 и шли в Нижний Тагил и Свердловск на броню танков.
В Красноярке был детский садик. Девочка Ганя, которая приехала с нами из Шали, укутывала нас в шубы, обматывала башлыком, сажала в короб, на дне которого был наморожен навоз и, напрягаясь,
1 В металлургии – полупродукт металлургического производства – толстая стальная заготовка прямоугольного сечения с большим отношением ширины к высоте.
