а братья убитого жаждут крови и, я вижу, не станут ждать, пока мой хирдман выздоровеет. Не согласишься ли ты встать в круг вместо него? Учти: Олаф Бьернсон считает, что Тор – на его стороне, а если он не ошибается, то это немалый риск!
– Пожалуй, я рискну, – сказал хольд. – Вдруг сын Бьерна ошибается и мне придется сразиться всего лишь с людьми. С кого начнем, Олаф?
– С меня! – рявкнул тот. – Я встану в круг, чтобы отомстить за сына! И раз уж ты так хочешь, Хрогнир-ярл, пусть этот хольмганг будет чистым!
Санёк увидел: Кетильфаст не то чтобы смутился, но озаботился. И улыбаться перестал. Но на попятный тоже не пошел, ясное дело.
– Плохая мысль, – заметил Хрогнир. – Ты, Олаф, хёвдинг Харальда-конунга, и здесь нет никого из людей Харальда, кто был бы достаточно знатен или славен, чтобы засвидетельствовать твои слова. Кроме меня. Однако как раз меня-то конунг в таком деле слушать не станет. Неохота становиться наковальней для молота конунговой мести, если тебя убьют.
– Не думаю, что твой человек меня убьет, – проворчал Олаф. – Думаю: я убью его.
– Ты уверен в этом, сын Бьерна? – прищурился ярл. – Это не ты решаешь, а боги. И они уже решили совсем недавно. Нет, Олаф, если прошлый поединок ты не сочтешь чистым, то и этот таким не будет. Если бы бился один из твоих сыновей – другое дело. Ты – старший в роду. Ты решаешь. Если тебя убьют, старшим станет он, – кивок в сторону Кнутова братца. – И он наверняка захочет отомстить еще и за тебя.
– Ага! – радостно воскликнул Олафсон-средний, вернее, теперь уже старший. – Еще как захочу!
– Умолкни! – рявкнул Олаф. – Чего ты хочешь, Хрогнир Хитрец? Говори!
– Все просто, – сказал ярл с очень недоброй усмешкой. – Если тебя убьют, мне придется позаботиться о том, чтобы мести не было. Хочу, чтобы ты знал об этом, Олаф Бьернсон, когда выйдешь в круг.
– И в чем же будет твоя забота? – с подозрением поинтересовался здоровяк.
– Я вырежу весь твой род, – беззаботно сообщил Хрогнир. – Тогда и мстить будет некому, и Харальд-конунг ничего не узнает, ведь рассказать ему о нашей ссоре будет некому.
Олаф открыл рот, чтобы высказаться, но ярл не позволил:
– Погоди, славный хёвдинг, – сказал он. – Я еще не закончил. Если так случится, что ты прав и Тор Молотобоец защитит тебя, и мой хольд уйдет в Валхаллу, следующий бой будет уже со мной, и, думаю, Тор точно будет на моей стороне, потому что перед походом я подарил ему отличного коня и еще трех телок. Хочу, чтобы ты знал все это, Олаф, до того, как встанешь в круг с моим хольдом. И еще я хочу принести клятву, – ярл достал меч, – клятву на этом мече в том, что, прекращая твой род, я не возьму себе ничего. Один, услышь меня: если Олаф, сын Бьерна, падет, то весь его род и все, что его роду принадлежит, достанется тебе! Мы ничего не возьмем! Ни копья, ни монеты! – Ярл торжественно поцеловал клинок и упрятал его в ножны. – Вот и все, Олаф-хёвдинг. А теперь – в круг! До трех щитов, как и в прошлый раз, если ты не против.
И шагнул в сторону, освобождая здоровяку дорогу.
