и дальше отодвигали на второй план занятия по военным наукам. Царский сановник был взбешен. Он ходил по кабинету из угла в угол, не зная, куда деть свои руки, отказывающиеся выполнять команды, поступающие из мозга.
– Это черт знает что такое! За свою многолетнюю службу я с таким безобразием сталкиваюсь впервые! Извольте, милостивый государь, изложить мне здесь и сейчас произошедшие события своими словами!
Александр сидел перед чиновником с лицом ни в чем не повинного человека и молчал.
– Князь, вы, надеюсь, понимаете, что я беседую с вами здесь не по собственному желанию, а по высочайшему повелению?! – Сановная рука, наконец, нашла свое место и указала куда-то на потолок. – Не хотите говорить – не надо. Я сам зачитаю поступившие ко мне бумаги. Извольте слушать. – Он поспешно вставил монокль. – Итак:
«Барятинский со товарищи позволили себе намедни сорвать великие народные гуляния. В самый разгар празднеств, когда на реке Неве скопилось множество лодок и других нарядно украшенных судов с высокородными отдыхающими, врезался в них челн черного цвета с людьми, одетыми в черные одежды, с черным же гробом, находящимся на его борту». Всё так и было, Барятинский? В сей бумаге всё излагается верно?
Молодой человек опять не произнес ни слова, а просто утвердительно кивнул головой.
– Тогда я позволю себе продолжить: «К величайшему ужасу почтенной публики, среди которой были и особы царской крови, вышеозначенный гроб внезапно или по злому умыслу сорвался с челна и затонул. На лодках и других плавающих предметах началась паника. Дамы падали в обморок. Провидение спасло от того, что никто не упал за борт и не последовал за гробом». Чего вы добивались, князь? Вы можете мне объяснить? – Чиновник достал платок и вытер испарину со лба.
На него смотрели молодые синие глаза красивого юноши, в которых в большом количестве бегали чертенята.
– Пять месяцев! Слышите меня? Пять месяцев ареста! И ни дня меньше! И благодарите Бога, что там, – он опять показал рукой куда-то наверх, – там все еще помнят великие заслуги вашего покойного батюшки!
За утренним чаепитием император всея Руси Николай Первый беседовал со своей супругой Александрой Федоровной, урожденной прусской принцессой Шарлоттой.
– Есть в нашей доблестной армии один очень дурно воспитанный офицер, правда, весьма благородных кровей. Мот и повеса. Постоянный участник попоек и скандальных историй. Наш верноподданный Иван Иванович Барятинский, отец этого юнца, давно помер, еще во времена царствования моего брата Александра, а матушка, как и все женщины, щедро высылает ему денег. Однако, скажу я вам, даже их не хватает на уплату вечных карточных долгов. Мне тут доложили, что выпутаться из очередного долга Барятинскому – младшему помогли наше юное дарование поэт Пушкин и его друг Сергей Соболевский.
Конец ознакомительного
