мужественно уверяет Дашка, кусая губы. – Внезапно просто.
– Дашка… блин, а где твои очки? – вдруг спохватывается Ната.
– Где-то там, – кивает вбок Дашка. – Слетели…
А если бы пуля попала Дашке в глаз?!
Первым – неожиданно – замечает их разговор Слава.
– Что там у вас?
Ната, не отвечая, в ступоре смотрит, как по щеке Дашки ползёт очередная красная капля, как сестра неловко вытирает её плечом, размазывая в полосу, как набухают по краям ссадины новые красные бисеринки, сливаясь в следующую каплю…
И в голове колотится одно: «Старшая сестра, называется, старшая сестра, называется…»
Дашку ранило. Неважно, что это всего лишь ссадина, неважно, что Дашка и пострашнее могла поцарапаться, носясь по двору или лазая на крышу школьной пристройки с мусорного бака по пожарной лестнице. Тогда Ната могла сколько угодно закатывать глаза и говорить коронное «самавиновата».
А сейчас виноват – кто?!
– Эй, всё в порядке? – Теперь и Кир замечает, что у сестёр что-то случилось. – Что тут? Ёлы-палы, Пикачу… Рикошетом задело, что ли?
Дашка дёргает плечом, выражая неопределённое согласие.
Тут уж вокруг собираются все – Глебка наперевес со своим фонарём, Слава, Кир… даже Андрей подходит и первым же делом спрашивает, не задело ли саму Нату.
– Я в порядке, – отрезает она, отворачиваясь к столу.
Внимание Андрея кажется неуместным и потому только раздражает.
На столе рядом с наушниками обнаруживается ещё один кусочек металла, в котором с трудом можно узнать пулю со смятым носом. Такой безобидный, уже успевший остыть… и не успевший кого-то ещё ранить. Или убить.
Например, Кира, который рванул тогда за дверь спасать Андрея. Или самого Андрея. Или мелкого Глебку, который вечно лезет вперёд всех – и под пули тоже… В то время как Ната послушно спряталась в глубине тира, подальше от двери. Не бросилась на выручку, не присмотрела за Дашкой, вообще ничего не сделала!
…Пока Кир залепляет Дашке щёку пластырем, а Глеб играет при нём роль фонарного столба, Ната отходит в сторону, растерянно касаясь рукояти своего чизета.
Да, он по-прежнему её пугает – до отвращения, до спазма.
Но почему-то теперь кажется невыносимо стыдным тот факт, что она отсиживалась и не сделала ни одного выстрела.
Но кто это был? Кто стрелял по ним там, в темноте коридора, и где они теперь? Ушли?.. Или засели с той стороны двери и ждут, пока кто-то неосторожно высунется?
И тут Ната понимает одну простую вещь: а уходить-то – некуда! Гермозатвор отрезал их всех от мира, запер в замкнутом пространстве бывшего бомбоубежища.
В темноте. С оружием. И стоит открыть дверь, как…
– Кир! – наконец не выдерживает Ната. – Кто эти люди? Что им надо?!
– Да понятия не имею, – неохотно отвечает Кир. – Так, с патронами у нас порядок, я с запасом перед занятием брал… Вода у кого есть? Кроме Славы.
Все
