приятные впечатления. А не наоборот. В том месте, где он сейчас обитает, вся энергия и жизненная сила на борьбу с недугом поступают от меня. Нарушишь это равновесие, и тогда… тогда… – Я не могла даже думать о продолжении.
– За чувства сына можешь не переживать. А ты… Будем считать, все эти годы ты получала на него алименты. Вопрос с твоим лицемерием и ненасытностью по отношению к деньгам на время закрыт.
Я не успела ничего спросить или сказать, Артур открыл дверь и вышел на улицу, под усилившийся дождь. Но я крепко задумалась о его словах и поняла, что Багров-старший наплел своему сыну, что дал мне отступных. Выставил дешевкой, продавшейся за деньги. Кажется, теперь пазл начал складываться у меня в голове. Хорошо же отец Артура всё в итоге обыграл. Только никаких денег я от него не получала! А даже если бы он их и предлагал, то швырнула бы эти деньги ему в лицо!
13
Машина остановилась у больницы, и я запретила себе углубляться в воспоминания ушедших дней. Попрощалась с Леонидом и вышла на улицу. Холодный дождь так и не прекратился, и я, запахнув полы своего пальто, вжала голову в плечи и поторопилась оказаться внутри больницы.
– Мама, ты сегодня рассеянная и ни разу не выиграла, – грустно изрек Егор. – Так скучно… Давай лучше почитаем и спать? – предложил он.
– Давай, – согласилась я. И поняла, что нет смысла больше оттягивать этот разговор. Я не знала, как еще подготовить ребенка к встрече с Артуром. – Егор… Можно тебя спросить? Помнишь, ты спрашивал у меня про папу? Так вот… он узнал о тебе и хочет навестить. Ты не против?
– Правда? – в голосе сына послышалась надежда, а потом улыбка сползла с его лица и он грустно опустил голову.
У меня сердце содрогнулось от переживаний моего мальчика.
– Да. – Я тепло улыбнулась и затаила дыхание. – Правда.
У меня имелся совсем небольшой опыт в детской психологии, точнее, его практически не было, но я чувствовала и знала своего ребенка, как и то, что с ним лучше сразу быть предельно честным. Фальшь и неискренность Егор ощущал в зародыше. Почти как и его отец, но только в этот раз интуиция подвела Артура: я лишь косвенно была виновата в нашем разрыве и долгом молчании о существовании сына.
– А ты против? – вдруг спросил Егор, и я поняла, что ему важно мое мнение. Одобрение и поддержку – вот что искал ребенок в моих глазах.
– Конечно, не против, – ответила уверенно. – Это хорошо, что вы с папой теперь станете общаться. Разве нет?
– А почему он раньше не давал о себе знать? Когда я был здоровым ребенком?
Я сглотнула нервный ком.
– Ты можешь быть уверен, что папиной вины в этом нет.
– А чья есть? Твоя?
Простые вопросы ставили в тупик.
– Ничьей вины нет. Люди расходятся, так иногда происходит… Егор, ты боишься? – Я серьезно свела брови и посмотрела на сына.
– Немного, – признался он. – И очень переживаю,
