Мама восприняла её как остроумную шутку. Но потом его ответы становились резкими, грубыми. И совсем ей было не до веселья, когда он однажды сказал ей: «Да отстань ты…» И не просто сказал, его розовощёкое лицо исказила гримаса злого раздражения. Она даже не решилась потребовать от него извинения…
Наконец, протрубил горн, прогремели барабаны, раздалась команда: «По вагонам!»
Мама прижала сына к себе. Он почувствовал горячую, пахнущую духами щёку. Лоб его будто уколола холодом капля серёжки. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, поддавшись её объятию, но потом резко, нетерпеливо стал выпутываться из маминых рук, словно это были верёвки. Взглянув в покрасневшее лицо сына, она с грустью отметила теперь уже знакомое выражение раздражённости, стыда…
– Иван, обязательно пиши. Понадобятся деньги, они там, ты знаешь где. Пиши, сынок…
– Ладно. Если будет время.
Странно, когда-то он писал, и об этом не надо было просить. Писал коряво, с ошибками, вставляя иногда французские слова. Сколько в этих письмах было очарования! Как радовали сердце своей искренней детской непосредственностью! Ласковые, все они заканчивались горячим желанием увидеть маму… Позднее она просила его писать. И он писал. Редко и будто из-под палки. А то и вовсе молчал, находя потом кучу отговорок…
Последнее, что он услышал в узкую щель приоткрытого окна вагона:
– Передай привет Терентию Васильевичу. Пожелай ему доброго здоровья. И Дижону привет… – мама сказала это по-французски, с улыбкой сквозь слёзы.
Стоило ребятам приехать в лагерь, как пошли дожди. Казалось, солнце спряталось за серые волглые тучи на всю смену. Но непогода постояла день, другой, третий, а к утру четвёртого унесло куда-то ветром тучи, над дальним лесом показалось сияющее, будто новенькое солнце.
В часу одиннадцатом, с разрешения врача, весело гомонящие, распевая песни, потянулись отряды к озеру, где была лагерная купальня. Пришёл туда и Иван.
По команде физрука прыгнули в воду.
Иван вынырнул, встал. Воды ему было по грудь. Солёный комок подкатил к горлу. От злой досады он чуть не заревел.
Кругом стоял весёлый крик, смех. Вода кипела, как в кастрюле на огне. Крупинки донной мути поднялись к самой поверхности, но никто этого не замечал. Ребята были рады долгожданной возможности поплескаться. В прошлом году Иван и сам был счастлив точно так же. А теперь ему хотелось плакать.
«И так всё лето в этом лягушатнике?! – подумал он. – Нет уж…»
Он выбрался на доски настила. Прошёл в дальний конец купальни, где стоял физрук с мегафоном в руке. На лице физрука была написана предельная внимательность. Он так и впился глазами в воду. Похоже было, что он пересчитывает ребят по головам.
Ивану было всё равно: видит его физрук или нет. Он перемахнул через перила и нырнул в озеро. Озеро называлось Тихое, и было большим.
