других людей – не всегда, но от раза к разу. Мы оба совершенно точно знаем, чего хотим. Я мог бы выстрелить тебе в голову и никаких неприятных для меня последствий не было бы. Но я не хочу. Не сейчас.
– Вы хотите видеть меня раздавленным, не так ли.
– Тебя? Нет. Зачем же. Я ведь тебя и не знаю толком. А других – да, хочу видеть раздавленными. Поверь, ты сам же будешь мне благодарен, когда все это кончится. Ты увидишь ее…
– Ее.
– Да. Ты увидишь ее в другом свете. Она хороша, конечно. У нее много достоинств. Но ты не видел ее целиком, ты не знаешь. Ты увидишь. А теперь иди. Пожалуйста.
II
Музыкант выпил залпом и кивнул бармену. Стакан наполнили снова. Бармен подозрительно посмотрел на клиента, но ничего не сказал. В клубном баре пусто: время раннее. Несколько посетителей наличествовали в просторных холлах, ходили и безучастно рассматривали портреты на стенах. Обменивались бессмысленными комментариями.
Законного мужа трудно просто списать со счетов.
Солидное клубное затишье нарушилось появлением Хелен.
Она вошла в компании пестрой свиты, состоящей из лихо выглядящих молодых людей в ярких пиджаках, а также смелого вида и среднего возраста женщин в кокетливых платьях. Музыканту мать его любовницы совершенно не нравилась. Вместо того, чтобы наслаждаться собственной бесполезностью и сидеть тихо, она вечно встревала, куда не надо, вмешивалась, давала возмутительные советы, притворялась невинной и благожелательной, задавала бестактные вопросы, и вообще всем мешала. Завидев Музыканта у бара … проигнорировав очевидное – человек хочет побыть один – она прогарцевала в его направлении, отставив своих пажей и фрейлин на произвол судьбы. Взобралась на стул рядом с ним.
– Привет, – сказала она, благожелательно улыбаясь.
– Да, привет, – ответил он резко, чуть не повернувшись к ней спиной. Но не повернулся.
– Ты чем-то озабочен.
– Да.
– Тебе нужно научиться расслабляться. Развеселись.
– Нет причин для веселья.
– Ну как же нет. Жизнь твоя прекрасна, как вообще любая жизнь. Какие тебе еще нужны причины?
– Она была бы еще более прекрасной, если бы некоторые люди в нее не встревали.
Хелен проявила терпение.
– Не сердись, не сердись. А ты когда к нам придешь наконец? На рояле поиграть? Последний раз ты развлекал нас … я даже не помню … очень давно. Вот и развеселишься.
Бармен приблизился, чтобы снова наполнить стакан Музыканта.
– Никто не умеет так развлекать публику, – сказал Музыкант, – как старик Уолш. Прямо миссия такая в жизни, всех развлекать. Постоянно.
– Действительно. Ты заметил, да?
Подобие юмора. Как трогательно.
– Да, – сказал Музыкант мрачно. – Заметил. Что ж. Это справедливо. Кто я такой, чтобы отбирать у него жену.
– А, вот
