что все силы я трачу именно на преодоление сопротивления воздуха. Стало тяжело дышать. Сосредоточился на дыхании и выборе дороги.
Вдох-выдох… Вдох-выдох… Справа заметил тень, перевел взгляд туда. Ёма—ё! Зубатик бежал практически рядом, лишь иногда огибая труднопроходимые для него места. Ай да молодец! Вот так зверь!
Продержавшись в таком темпе минут пятнадцать, постепенно перешел на обычный бег.
– Все, гонки окончены, – проговорил я, ссаживая Милёну. Пока я делал несколько упражнений на дыхание, она неподвижно сидела, там где слезла. Я уж забеспокоился:
– С тобой все в порядке?
– Да, все хорошо, – отозвалась девушка подняв на меня глаза. От нее волнами шел восторг, непонимание, удивление и еще что—то, – здорово! Неожиданно, но так здорово. Покатаешь меня еще?
– Ага, щас, только шнурки поглажу, – ответил я.
– Саша, ну зачем ты так?
– Это была вынужденная мера. Про это никому не слово. Понятно?
– Про что именно? Про то, как ты бегаешь?
– И про это тоже. – Зубатик ходил кругами вокруг нас. – Представляешь, Зубатик не отстал! Я уж думал все, не найдет он нас. А он как припустился…
Герувин почувствовав, что говорят про него, и, мотая головой, подошел ко мне. Я потрепал его по холке:
– Молодчина! Умница! Хороший конь, – и обращаясь к Милёне, – ну что пошли?
Она чмокнула меня:
– А может все-таки, еще разок??
– Перебьешься, – попытался я дать ей подзатыльник. Девушка ловко увернулась.
Мы двинулись по звериной тропе.
– На каком языке ты разговариваешь с Зубатиком? Ты знаешь язык герувинов?
– Вроде не знаю, – почесал я затылок, – на русском. Это мой родной язык.
– Красивый, научишь меня?
– Можно попробовать, – сказал я, – только в другой раз…
– Знаешь, когда ты просто так ходишь, у тебя аура обычного человека. Даже дара в тебе почти не видно. А когда ты начал освобождать ящера, твоя аура расцвела, как весенняя радуга, увеличилась и туманом разлилась вокруг. Я глаз не могла оторвать. По-моему, даже в обычном зрении было видно. Никогда про такое не слышала. Способности либо есть, либо их нет… А тут…
– Ну, и что? Это что-то меняет?
– Да! – ответила Милёна. – Тебе нельзя этого показывать никому. Я хоть и мало еще прожила, но наслышана про людских и эльфийских магов.
– Ну, одной эльфийке мы это уже показали, – усмехнулся я.
– Это и плохо. У нее сильный Дар. Ты видел, какими глазами она нас провожала? Как будто самого Единого узрела. Я думала у нее глаза выскочат, – хохотнула девушка.
– Ох уж эта Анюта, чую я, хлебнем мы с ней еще…
– Ты так легко раздаешь имена!
– Ну не ломать же язык эльфийским именем, – на что Милёна звонко рассмеялась. Что смешного сказал?
– Я никак
