видел. А если откроешь рот, то…
– Я ничего не видел, Амир-паша! – тут же выпалил почтительно старик и быстро засеменил в сторону цветников.
Далее Амир беспрепятственно достиг спальни девушки и, осторожно толкнув дверь, вошел внутрь. Проворно захлопнув дверь ногой, он подошел к кровати и бережно опустил Софью на покрывало. Выпрямившись, окинул напряженным мрачным взором девушку, сидевшую перед ним с распущенными и чуть растрепавшимися от ветра и скачки волосами, глухо велел:
– Пока побудь одна. Я скоро вернусь. Не запирай дверь и жди.
– Хорошо, Амир, я поняла.
Асатиани вернулся в ее спальню через четверть часа. С его мощного плеча свисала неподвижная длинная фигура, укутанная в темный плащ. Мужчина быстро приблизился к постели, где так и сидела девушка. Софья тут же распознала в неподвижном человеке Серго. Руки и голова молодого князя безжизненно свисали вниз, и он не двигался.
– Боже, что с ним? – пролепетала испуганно она, тут же вскакивая на ноги и приближаясь к Амиру.
– Он спит и проспит, надеюсь, до утра. Тито подсыпал ему в вино сонную траву по моему приказу.
– Боже…
Быстро положив бессознательное тело Серго на постель, Амир вытянул из-под него плащ, и она увидела, что князь полностью обнажен. Асатиани повернулся к ней, отмечая, что она замерла около кровати и лишь испуганными глазами смотрела на одурманенного мужа.
– Ложись, Софико. До утра он не тронет тебя, – коротко приказал Амир.
– Ты дал Тито поручение усыпить Серго?
– Да, – кивнул он.
– Но зачем? – задала она глупый, по его мнению, вопрос.
Мужчина прищурился и, наклонившись над ней, властно обхватив подбородок Софьи пальцами, поднял ее лицо к себе и нежно поцеловал ее в губы. Через миг он чуть отстранился от нее и, не спуская с ее прелестных зеленых глаз поглощающего взора, властно произнес:
– Неужели ты думаешь, что я позволил бы ему приблизиться к тебе в первую же ночь?
– Но он мой муж, – ответила она нервно и тихо, косясь на храпящего Серго.
Амир тут же наклонился к ней сильнее, и его глаза как-то угрожающе засверкали.
– Ты моя, Софико, – заявил он твердо. – Запомни это. И никто, кроме меня, не имеет права прикасаться к тебе…
– Георгий Петрович, перестаньте, мне не нравятся ваши слова, – выпалила Софья, возмущенная его собственническими заявлениями в ее адрес.
Тут же непокорно скинув его ладонь со своего подбородка, она чуть попятилась. Мужчина недовольно сжал челюсти, явно недовольный ее бунтом. Но уже спустя минуту тяжело выдохнул и глухо повелительно сказал:
– Ложись в постель, уже светает. Завтра поговорим.
Асатиани ласково провел ладонью по ее волосам. Затем, развернувшись, он быстро покинул ее спальню.
Когда дверь за ним закрылась, Софья невольно перевела печальный взор на мужа и тяжко вздохнула. Понимая,
