руками и ногами, которое еще и смотрит на тебя не мигая, а на голове копна спутанных волос, которые я никак не могла привести в порядок. Что мы только с Лерой не делала с их волосами: мыли их шампунем для непослушных волос, наносили гель для придания им гладкости, как обещала реклама этих средств, но все было бесполезно, волосы у кукол только еще больше запутывались, а мамины шампуни и кондиционеры заканчивались непозволительно быстро. Оставался только один выход – стрижка.
Взяв в руки очередную слишком коротко подстриженную куклу с полки, я с улыбкой вспомнила, как однажды услышала мамин крик из ванной комнаты:
– Яна! Опять весь шампунь на своих кукол перевела! И чем я теперь, по-твоему, должна голову мыть? Не знаешь? – сердилась мама.
– Прости, мамочка. Но с этим же что-то надо было сделать, – оправдывалась я, показывая маме растрепанную куклу.
– Выбрось ее, – прокричала мама. – Все равно ничего хорошего у тебя с ней не получилось. Только зря кондиционер для волос перевела. У тебя достаточно и других кукол.
– Ты что, мамочка? Я ее люблю, – говорила я в ужасе, боясь, что мама на самом деле сейчас выкинет одну из моих кукол. – Она же не виновата, что такой родилась.
– Тогда марш в магазин, за новым шампунем. А то и мама твоя скоро будет выглядеть вот также, – засмеялась она, указывая пальцем на недоразумение в моих руках.
Вскоре это недоразумение было мною подстрижено. Мы с Леркой, как заправские парикмахеры, посадили куклу на стул, повязали ей голубенький фартук на шею, и начали щелкать ножницами над бедной игрушкой. Лера работала пульверизатором, из которого вырывалась струйка холодной воды, смачивая непослушные волосы нашей подопечной. Вскоре на голове у моей куклы вместо спутанной копны красовался жесткий ежик желтых волос. Я отошла подальше, чтобы осмотреть свое творение, и удовлетворенно мотнула головой.
– Ну, вот. Другое дело. Так-то лучше. Модненько и современно.
На самом деле – это было ужасно. Бедная кукла была похожа на человека, который попал под какие-то жернова с кривыми лезвиями. Волосы разной длины торчали во все стороны, глаза при этом у куклы были равнодушно холодные, от чего становилось совсем не по себе. Я все время боялась, что кукла оживет ночью и придет мне мстить. «Нужно спрятать ножницы от нее подальше», – решила я.
После нашей с Леркой экзекуцией над куклой, я, залив свое творение лаком для волос, запихнула это чудо поглубже на полку, а позже и вовсе забыла о ней. И вот теперь эта бедная кукла была у меня в руках. «Прости, маленькая», – погладила я ежик ее жестких волос. Кукла все также смотрела на меня своими холодными не чего не выражающими глазами.
Вернувшись из нахлынувших воспоминаний, я моментально погрузилась в другие, а точнее – в тот день, когда по вине Антона моя мама, не справившись со жвачкой в моих волосах, отвела меня к своему парикмахеру. Тот, не церемонясь, вот так же, как я над несчастной куклой, щелкал надо мной своими ножницами. Я мотнула головой, отгоняя эти
