скулят, водят круги, тянут на улицу. Нужно пробежать вокруг района, сделать несколько фотографий с разных точек, подышать воздухом на озере. Пробежка не удалась: Сальвадор дернул в сторону, и я провалилась в лужу по колено. Ступни почувствовали колючий холод. Стыдно как-то стало. Идут мимо воспитанные мопсы в болоньевых костюмах, глядят с презрением: «Насобирала голытьбу бездомную, сейчас сама водолазом стала, в лужах купаешься».
Я робко извинилась перед мопсами и посеменила мокрая с мокрой голытьбой домой. Дом, лапы моем: Джока скалит зубы во весь рот, клацает по руке. Салли безынициативно виляет хвостом, как Джока он не умеет и, возможно, любит меня больше. Собаки отряхиваются тут же, брызги грязной воды летят мне в лицо и в опрометчиво открытый рот. Сколько раз себя останавливала: моешь собак – закрой рот.
Вспомнила, что нет гарнира на обед. Нужно что-то срочно сварить, ищу макароны, но просыпается на пол гречка. Собаки ринулись подбирать, я побежала за веником и совком. По пути бужу сына, он не просыпается. Чирикает громко попугай, бросаю взгляд на клетку. Вода в поилке стала зелёной от какашек Гоши. «Вот же засранец!» – думаю я, но это не про попугая. Кричу на ходу: «Костя, вставай! Гоша хочет свежей воды».
– Угу, щас… – бормочет из-под одеяла Костя, но даже не поворачивается.
В комнате Кости полный хаос: рюкзак, карточки от игры «Мафия», полотенце, носки – все свалено в кучу. Трогаю этот курган, и он тут же разваливается в разные стороны. Из школьного рюкзака вылетает затасканный листочек. Оказывается, когда-то он был переданным для меня согласием на прививку, но еще в ноябре. Костя по своему обычаю так и не донес его. За окном апрель. Я выдохнула и поставила подпись: согласна привить от всего, ну и не страшно, что несколько месяцев прошло, думала я, думала!
– Костя вставай! Иначе позвоню отцу! – строго скандирую. Слово «отец» действует магически. Спавший молодецким сном Костя, приоткрывает левый глаз.
– Встаю, встаю. Ты че кричишь? – недовольно отвечает он. Пока я разгребала его курган из вещей, в комнату просочились кот Эля и собаки. Собаки забрались на кровать и с неистовством принялись лизать Косте лицо. Кот Эля – мудрый мужчина. Мягко и бесшумно он вскочил на тумбочку с клеткой. Гоша понял – наступил его последний час, и панически заметался по клетке. Эля с довольным видом обхватил клетку двумя лапами и методично принялся ее раскачивать из стороны в сторону.
Вот тут я не успела обезвредить Элю: очередной крен клетки – и она уже летит на пол, а вместе с ней Гоша, кормушки с просом и поилка с водой. Шмяк! Клетка на полу. Эля уже сверху, лапа кота тянется между прутьями, неимоверно длинные когти в миллиметрах от нежного пузика птицы.
– Костя, вставай! Эля уронил Гошу! – кричу я.
– Мама, я же просил, зачем ты кота запустила? – тут Костя окончательно проснулся.
Клетка вернулась на место, я понеслась за тряпкой.
– А что у нас на завтрак? – спрашивает сын.
Стоит в дверях кухни эдаким Диогеном, укутанным в одеяло.
Ой, завтрак! Судорожно хватаю армянскую лепёшку и заворачиваю в неё мелко нарезанные колбаски, помидор, зелень, сыр. Что не попадет в лепешку – разлетается по кухне. Диоген усаживается за стол, с удовольствием откусывает: «Вкусно, мамуль! Готовь всегда так!»
Я же тороплюсь, через несколько минут обязана сидеть за микроскопом и работать врачом. На скорости хватаюсь за одну ручку сумки и запихиваю в неё все, о чем мечтаю сегодня: скетчбук, книгу и давно недовязанный свитер. Такие у меня надежды на тридцатиминутный обед. С силой уминаю сверху контейнер с обедом. Опаздываю, но не критично, до работы три минуты ходьбы. Люди бегут также, как и я: кто в больницу с перемотанной рукой, кто на работу, другие в детский сад – тянут за собой саночки с закутанными свертками. Саночки прыгают на еще не растаявших ледяных колдобинах, другие бороздят снежную жижу, рискуя вытряхнуть самое ценное в лужу. Дети постарше идут в школу, тяжело тащат за спинами рюкзаки, медленно загребают сапогами тяжёлый снег.
Добежала! Толкаю дверь лаборатории. В глаза ярко бьет цвет белого кафеля, залитого апрельским солнцем. Приветствую коллег, быстро надеваю халат. Где бейдж, без бейджа никак нельзя, дресс-код! На столе лежат направления и планшеты с биопсией. Коллега нетерпеливо ждёт консультацию, подозревает рак. Открываю монографию одну, вторую, третью. Начался диагностический поиск. Вокруг летает муза, ещё немного и она сядет на краешек стола и шепнёт мне диагноз, или номер страницы, где кроется ответ. В воображаемом мною мире клетки собираются в единый строй, поправляют мундиры. По погонам и лычкам я вижу к каким войскам рака принадлежит этот отряд убийц.
– Ах, это вы, уважаемая Карцинома! – начинаю свой мысленный диалог с опухолью. – Узнала вас, узнала душеньку, хоть надели ваши бойцы маскхалаты. Вижу, прикидываетесь приличной женщиной, а по сути вы злюка коварная!
На стене висят часы. Кривые стрелки снова застряли на
