Все «заслуги перед Отечеством». Каждую деталь твоей паршивой жизни!
– Я вам не верю!
Миша побледнел, а на лбу появились глубокие складки. Он был так удивлен, обескуражен, раздавлен, что от каждого нового предложения, сказанного Барским, его словно тянуло к земле. Он вдруг сделался уязвленным, потерянным и будто даже меньше ростом.
– Почему, ты думаешь, никто в офисе и слыхом не слыхивал про дело, какое ты вел? Василий Степанович отчитывался лично мне! А я все докладывал ЦРУ! Ты предатель, Миша! И как только ты вернешься домой, твои дела станут достоянием общественности! Уж поверь мне!
– Вы… вы не посмеете… я ничего не знал, – запинался Михаил, а сам уже ненавидел себя за все. За то, что не понял раньше. За то, что был таким наивным дураком и не разглядел в генерале Иуду.
Михаил, все еще пятясь назад, столкнулся со стеной, и ему показалось, что голова его вздулась и стала тяжелее мрамора. Она упала на грудь, и он почувствовал невыносимую боль. Все… все в его жизни потеряло смысл. Все его стремления, продвижения по службе, все, что он оставил из-за своей работы, все, чего лишился ради нее.
Барский хмыкнул. Опустил пистолет и задом пошел к двери.
– Ты мне нравишься, Миша. Я не стану лишать тебя твоих рангов, если согласишься работать на меня.
– Никогда! – Миша бросил резкий взгляд на Барского, и глаза его налились кровью. – Никогда! Слышите?!
– Ну что ж, у тебя есть время подумать! – посмеялся тот и ушел.
Катя подбежала к Новинскому в надежде утешить его. Но он жестом остановил ее. Алексей и Эмилия не знали, что и сказать.
– Миш… – попытался успокоить друга Алексей, но тот и ему не дал высказаться.
– Никакой жалости! Поняли? Не хочу ничего слышать! И не время сейчас. Выжидаем несколько минут. Ты прожигаешь чертов замок, и сваливаем отсюда. Только сосредоточься. Будь предельно внимателен. Не хочу сгореть заживо.
– Не хочу вас еще больше расстраивать, но у нас до сих пор нет данных, как пробраться на остров, – перевела тему Эмилия, хотя ей тоже было жаль майора.
– Перероем здесь все и обязательно что-нибудь найдем. Нет, так заставим кого-нибудь признаться! – отозвался Миша и подошел к двери.
Алексей шагнул за ним. Несмотря на слова Михаила, он положил ему руку на плечо, но Новинский скинул ее и свирепо взглянул на Пешехонова:
– Я же сказал. Никакой жалости!
Алексей понимающе кивнул и сосредоточился. Сейчас он чувствовал себя увереннее и ощущал, что сила стала ему поддаваться. От его руки почти сразу отделился в сторону железной двери ровный золотистый луч. Он коснулся металла и стал плавить замок, и тот потек серебряными струями вниз по дверному полотну. Еще мгновение, и можно было выходить. Новинский толкнул дверь ударом ноги, и она распахнулась. Здесь на страже стоял только один человек. Он так и не понял, что произошло. Майор остервенело двинул ему кулаком, и тот сразу осел. Миша схватил его за шиворот.
– Где
