Невский проспект – адрес, Вавилон, город в городе, корабль, плывущий по бесконечному морю. Невский проспект – это и мир, мир людей. Одновременно он – континент, страна со сменами времен года. Здесь есть и весна, и лето, и осень, и зима.
История Невского проспекта не случайно представлена в конце рассказа о Петербурге Гоголя. Можно ли сравнить главную магистраль города со двором, пусть парадным. Нет, замкнутость пространства – главное условие существования курдонера или двора-колодца. Невский проспект же – бескрайняя степь, открытая всему и всем, каждую секунду своего существования.
«Перед ним сидел Шиллер, – не тот Шиллер, который написал „Вильгельма Телля“ и „Историю Тридцателетней войны“, но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице. Возле Шиллера стоял Гофман, – не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы, большой приятель Шиллера. Шиллер был пьян и сидел на стуле, топая ногою и говоря что-то с жаром. Все это еще бы не удивило Пирогова [один из героев повести. – А. Л], но удивило его чрезвычайно странное положение фигур. Шиллер сидел, выставив свой довольно толстый нос и поднявши наверх голову; а Гофман держал его за этот нос двумя пальцами и вертел лезвием своего сапожнического ножа на самой его поверхности».
Так и проходила в Петербурге жизнь – в «русском городе, основанном на немецкой земле», копошились немцы со своими обычаями.
Глава 8
Ф.М. Достоевский. Город маленького человека
В определенной степени глава о Достоевском наиболее близко подводит нас к главной теме книги – теме петербургских дворах. В творчестве Пушкина, других писателей и поэтов XIX и XX веков образ Петербурга рассматривается через другие отличительные черты – Genius loci выступает в виде Медного всадника или памятников Стрелки Васильевского острова. В попытке заглянуть в душу города, увидеть его живой организм, мы собирали по крупицам отличительные черты (черточки) Северной столицы, основываясь на пушкинском определении главных из них: вода– река, болото – гранит и лес – сад.
Нечто иное нас ждет при знакомстве с творчеством Федора Михайловича – третьим в нашем ряду самых-самых петербургских литераторов. В его романах и повестях город присутствует столь естественно, что в какой-то момент переходит в разряд героев, причем героев основных, от которых в романе зависит исход конфликта. Писатель мастерски вводит в сюжет произведения единый городской организм, а если нужно, разбивает его на составляющие, наделяя их отдельными независимыми жизнями. Так Достоевский поступает с Екатерининским каналом, петербургским летом, лестницей доходного дома. В определенные моменты тот же уличный перекресток, вдруг – любимое слово Федора Михайловича, оживает, становится вторым «я» и толкает героя в спину: «Иди, иди, сделай это…». Именно в произведениях Достоевского петербургский двор оживает, находит своего Genius loci.
Ф.М. Достоевского
Как
