Нет. Скажи место, а я принесу туда еду.
– Ты, правда, это сделаешь?
– Конечно. Я приготовлю это блюдо для тебя. Тебе перца побольше положить?
– Нет. У меня желудок слабый.
– Хорошо. Помидор или мяса побольше?
– Мяса и огурец.
– Поняла. Напиши адрес.
– Держи, – я отправил ей свой тайный адрес.
– Я принесу завтра утром. Забери до обеда. Оно будет ещё тёплым.
– Спасибо, для меня ещё никто так не делал.
– Мне тоже никто не дарил 101 тюльпан. Кстати, я люблю красный цвет. Ты угадал это.
– Я рад, что помог тебе стать счастливой, хотя-бы в тот вечер.
– Почему твой ник содержит слово якудза?
– Не знаю, мне нравятся эти иероглифы.
– Ты точно обычный человек? Не бандит?
– Нет. Я мирный гражданин Японии. Ты можешь доверять мне.
– Я попробую.
Отложив телефон в сторону, я посмотрел на часы, сон постепенно накрывал мой усталый разум.
Утро началось с крика отца, который ворвался в мою комнату.
– Подъём!
– Кого – то убили? – Я смотрел на его расплывчатый силуэт, возле зеркала.
– Да. Я же говорил, что сегодня мы идём поминать Абэ – сана. Ты забыл?
– Нет, – потерев глаза, силуэт отца стал более чётким.
– Собирайся, через десять минут, жду в машине.
Из тёмного у меня был только малиновый пиджак, спереди, на кармашке была незаметная надпись "Откосить в нашей жизни можно хоть от чего, кроме смерти. Она сама с косой".
Сев к отцу на передние сидение, я надел чёрные очки.
– Сними, не позорься, – он сорвал их, и швырнул назад.
– Почему?!
– На похороны нельзя приходить в таких очках. Ты на подиум собрался? Где такой костюм откопал?
– Где надо, – я недовольно фыркнул.
Дорога была некомфортная, с моим отцом даже солнечный день, можно считать провалом.
– Приехали. Когда подойдёшь к воротам, поклонись, ниже обычного.
– Как?
– Наподобие sumanai.
– Но этот поклон же…
– Замолчи, и делай так, как говорят взрослые.
– Так точно, господин надзиратель!
– Не корчи рожу, смотреть тошно. А это ещё что?!
– Надпись.
– Надпись?? С ума сошёл такое одевать. Закрой платком, – отец закрепил его на моём кармашке.
Перед тем, как сесть за стол, надо было подойти к портрету покойника и тоже поклониться. Рядом с цветами и венками стояла жена этого мужчины, и два его сына.
– Можно было надпись красивую набить на банке с прахом: "С утра умер – весь день свободен". Как вам?
От моих слов женщина начала плакать ещё сильнее, я хотел её успокоить. Взяв женщину за руку, кто-то сзади схватил меня за шиворот.
– Убери руки от госпожи Абэ, – прозвучал голос охранника.
– Оке – е – ей, – я поднял обе руки вверх.
– Извинись! –
