честно говоря, Карина побаивалась неугомонной соседки. То та притащит крем для лица в черной банке и, не слушая возражений, примется мазать его Карине на лицо. То замолотит в двери ногой и заорет пароходной сиреной, когда Карина попытается хоть немного посидеть в тишине. То купит абрикосов, подгнивших и переспелых, а потом заставит съесть почти целый килограмм, «для здоровья».
Ее забота превращалась в насилие.
Карина с мужем шла в театр, и ей чудилось, что Ольга прячется за портьерами, подглядывает, готовясь вставить пару ремарок по поводу внешнего вида или выбора постановки. В маршрутках незнакомые бабки за плечами дышали, словно Ольга, подслушивали разговоры, и сердце в груди пропускало удар. Да и потом, ее лицо… В нем постоянно что-то менялось. То губы распухнут, надуются, то через пару дней превратятся в небольшие белые полоски. То по щекам побежит россыпь багровых прыщей, а на утро от них и следа не останется. Даже родинка, огромная родинка с черным жестким волоском в конце концов куда-то подевалась. Карина подумывала записаться к психиатру на прием и нервно хихикала, замечая что-нибудь новенькое. Запрещала себе вспоминать об этом, думать об этом, говорить об этом. Вдруг и правда упекут в психушку…
А может, Ольга вообще шпионка? Шифруется там, грим и силиконовые накладки, тайны и опасности… Да уж, до сумасшествия действительно рукой подать.
Ольга пряталась за стеллажами в магазинах, и Карина чувствовала это каждый раз, когда покупала рис или пряники. Случалось, соседка в самом деле выпрыгивала из бокового прохода, улыбалась и кричала во всю мощь легких:
– Кариночка, здравствуй!
Но чаще всего это была просто паранойя.
Даже с покупками Карина возвращалась как под обстрелом: озиралась по сторонам, втягивала голову в плечи. Долго медлила, не решаясь зайти во двор, вглядывалась – не шелохнется ли занавеска на окне у соседки? Не выйдет ли она сама из подъезда, подволакивая ногу? Ходила Ольга с большим трудом, и порой Карине по ночам чудилось, что соседка глухо воет за стенкой.
А может, это и не она была вовсе.
Кипучая кровь стучала в висках, солью отдавала на языке. Карина репетировала – как отреагирует на появление соседки, как будет отбрехиваться от нее, что скажет, только бы сбежать побыстрее… Проговаривала на разный лад: и умоляла, и ругалась, и просила оставить их в покое.
Почти бегом добиралась до подъезда. На цыпочках поднималась до квартиры, готовая ринуться вниз при любой возможности.
Тихо. Успокойся, она не выйдет.
Ключи дрожали в руках, Карина с седьмой попытки попадала в замочную скважину, бранясь шепотом и пунцовея щеками.
За спиной щелкал замок. Постукивание палочкой, довольный голос:
– Здравствуй, милая! Пустишь в гости?..
И вот, опять. Стоит себе, лыбится. Ведьма.
Карина оглянулась, и на лице ее застыло такое выражение, что даже Ольгина улыбка чуть подвяла. Соседка смутилась на миг, но тут же затараторила:
– Мыло кончилось, скоро вонять буду, как кошка дохлая. Дай хоть брусочек хозяйственного,
