удрать из страны: переместиться во времени. Это последняя разработка ученых, опыты на кошках уже проводились, на добровольцах тоже, но неудачно. Кто-то вернулся, кто-то нет, кто-то частями. О возможных сбоях в работе системы всем известно, но страх за свою шкуру вынуждает твоего дружка рисковать. Пусть валит, тварь, надеюсь, что динозавр ему оторвет самое дорогое. – Ковригин говорил уже спокойно, и Стас заметил, как полковник дважды посмотрел на часы. Что ж, намек понят, время Стаса Кондратьева истекло. Просто сидеть и молча ждать, когда его прикончат, не было сил, и Стас выдал первое, что пришло ему в голову:
– Среди динозавров было мало хищников. В основном они были травоядные… – полковник его не слушал, повернулся к тени за спиной и произнес несколько слов. Тень кивнула, приблизилась бесшумно, и в руке натасканного на людей монстра Стас увидел нож. Лезвие неприятно поблескивало в полумраке, рукоять пропала в обтянутых черными перчатками пальцах убийцы.
– Мне похеру, – сонным голосом отозвался полковник, – у него своя дорога, у меня своя. На "Чкаловском" самолет ждет, баки полные, люди куплены. Через сорок минут взлетим, еще через два-три часа будем во Флоренции. У меня там домик на берегу Адриатики, климат, море, солнце – что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость… Все, некогда. Пошел.
Стас услышал шорох подошв по песку, шепот охранников у двери и ровное дыхание палача. Блеск лезвия манил, притягивал взгляд, оно двигалось медленно, повернулось, идеально отточенная сталь потянулась к Стасу. Он шарахнулся к стене, врезался спиной в трубу и ударил ногой наугад, в темноту. Не попал, а заодно и сам потерял равновесие, неловко завалился на бок и приложился виском к вентилю, да так, что от боли в ушах зазвенело. А когда шок миновал, сообразил, что это не в ушах, а лязгнул по трубе нож – охранник не рассчитал и размахнулся чересчур широко, когда перерезал державший руки Стаса шнур. Обрывки валялись на полу, Стас пошевелился и сжал кулаки, чувствуя, как оживают мышцы и разбегается по венам застоявшаяся кровь, покалывая кожу сотней иголочек. Стас поднялся на ноги, смотрел в полумрак перед собой. Никого, полковника и след простыл, в углах лежали обычные тени – черные, густые, жутковатые, но обычные, от них пахло плесенью и пылью, но не смертью. А живые их воплощения переместились к подвальной двери, две уже скользнули вверх по ступеням, еще парочка сопровождала третью – громоздкого и неповоротливого Ковригина. Он повернул голову и, не дожидаясь вопроса, проговорил:
– Гуляй, мститель хренов. Других распоряжений относительно тебя мне не поступало. Форс-мажор, видишь ли, приключился, то бишь обстоятельства непреодолимой силы, освобождающие контрагентов от всяческой ответственности за невыполнение обязательств. Не в Тоскану же мне тебя с собой тащить, сам посуди, а кровушки я уж досыта навидался, да и отчет опять же сдавать некому. Так что живи, сколько сможешь. Сутки или двое ты еще протянешь, а дальше тебя либо на обед кто подстрелит, либо от заразы сам подохнешь. Выбирай, что тебе больше нравится. Будь здоров.
И
