Нужно было признать, других вариантов просто не было. Я не мог удерживать ее вечно, а она не могла ждать меня.
– Мы можем начать сначала, вдали от наших семей.
Моя Семья повсюду, но она никогда не поймет этого. Рассказать о нашем мире гражданскому также трудно, как рассказывать глухому о симфонии. Я не могу вдаваться в подробности, не нарушив правила. На недомолвках не построишь доверия. Как жаль.
– Ренцо, – она коснулась моей холодной ладони, – нельзя всю жизнь бояться, нам нужно попробовать…
Мне нужно отпустить ее.
Я высвободил свою руку, – Я не могу. Но не стану останавливать тебя. Если ты здесь несчастна, тебе стоит уехать.
Она молчала. Я мог поспорить, что на всей улице было слышно лишь наше дыхание, мое едва уловимое, и ее – тяжелое и прерывистое. Самое трудное решение в жизни повисло на моих плечах невидимым грузом.
– Ты не даешь нам шанса… – ее голос дрогнул, но мой был как никогда тверд.
– Потому что это закончится трагедией. Мы не Ромео и Джульетта, хотя итог у нас будет тот же. Я лучше буду думать, что ты счастлива вдали от меня, чем обреку тебя на бессмысленную смерть.
– Не оправдывайся! – я почувствовал удар в плечо, в грудь. Она била меня в ритм со своими словами, – Ты трус! Зачем все это было, Ренцо? Зачем ты позволил мне влюбиться? Чтобы потом бросить? Зачем? Зачем?!
– Я не могу! – никогда еще я не кричал на нее так, – Не могу предать своих братьев! – громко, – Не снова! – резко, – Не так! – до боли в глотке, – Неужели ты не понимаешь?!
После всех моих рассказов, попыток донести до нее всю значимость Семьи и конкретно моей роли в ней, она все еще надеялась, что я их брошу. Мне ужасно не хотелось растаптывать все ее мечты о нашем будущем. Но иначе не получалось. Она не понимала, никогда не поймет.
– Я понимаю, – прошептала она, сжимая руками трясущиеся плечи, – Ты не можешь бросить своих братьев, хотя они заперли тебя здесь. Даже ради меня, – сердце сжалось от ее всхлипа, – Я солгала отцу и сестре. Мне придется бежать из единственного дома, который у меня есть. Из-за тебя. Из-за моей дурацкой любви. Но даже сейчас я не перестаю надеяться, что когда-нибудь ты выберешь меня.
Я чувствовал себя последней скотиной, разбивая ее сердце. Но если наши мучения освободят ее, значит так тому и быть. В тот момент я познал Ад сполна.»
Глава 4. Вивиан
– Дорогая, ты почти не притронулась к еде, – слова отца развеяли гробовую тишину за столом.
Шерон хмыкнула и попыталась спрятать улыбку, прикладывая салфетку к губам. Я безразлично пожала плечами, – Нет аппетита.
Сестрица продолжала играть на моих нервах, вскользь напоминая о Ренцо в течение всего вечера. Ее озабоченность моим бывшим оставалась без внимания отца только потому, что чувства оставались без внимания. Я точно знала, что Ренцо никогда не взглянет на нее в таком ключе. Очевидно, Шерон никогда не смирится с подобным поражением. К счастью, отец оставлял ее пристрастие к мужскому полу
