нахохлившуюся Марфу в щёчку и со словами: – Ещё поговорим. Скоро вернусь! – живо вышел из опочивальни вместе с товарищем.
– Только воротился и опять ушлёпал! – русоволосая красавица ошарашенно посмотрела им вслед и досадливо всплеснула руками. – Думается мне, – тяжело взглянула она на своих деток, – не медведь косолапый ваш батька, совсем нет, а самый настоящий рыжий козёл!
– Ма!.. – Власта попыталась сделать жалостливое личико и даже выдавила на румяные щёчки несколько крупных слезинок. – Я хочу в дружину!..
– Нет! – Марфа рявкнула так, что в комнате мигом настала мёртвая тишина. – Только через бездыханные мои телеса если перешагнёте вдвоём!..
– Золотишко-то забрали? – вопросительно гыркнул Ратибор, следуя за старым другом извилистыми коридорами родового гнездовья Святослава. – К седлу куль приторочен…
– Усё нормально, – кивнул Яромир, – всё у княже на столешнице… Пересыпал из ларца, что ль, ибо так везти в дороге удобнее?
– Ну да! Сундучишко уж больно громоздкий…
– Ясно…
– Намекни, что ль, Яр, кто тот неразумец облезлый?.. Ну который заказ на мою ряху повторил?
– Сейчас до князя допелёхаем, дружище, он тебе всё и поведает. Свят вызнал, ему и слово молвить!..
В этот момент неожиданно нос к носу с двумя приятелями в узеньком проходе столкнулась заплаканная Лютега, княгиня Мирграда, жена Святослава. Русая прелестница была в превосходно сшитом, но без особых изысков, тёмно-коричневом сарафанчике, подобранном, похоже, под цвет бушевавшей в душе бури. Никаких, обычно столь любимых властительницей, дорогих ювелирных украшений на ней не виднелось, что представлялось очень странным, ибо раньше на княгине всегда красовались искуснейшей работы диадема с подвеской да золотые серьги с бриллиантами, изумрудами аль рубинами. Святослав монет на красивые побрякушки для своей женщины никогда не жалел, и хранился у Лютеги не один ларец массивный, доверху набитый чудесными ожерельями, браслетами да колечками с камушками драгоценными. Но похоже, что «чёрная кошка» пробежала между правящей четой Мирграда, и подарки князя были заброшены в дальний угол специально, от обиды сильной. Что-то стряслось…
– Здравствуй, Лютик… – буркнул Ратибор, тут же поражённо осёкшись на полуслове, когда ему в физиономию на мгновение яростно сверкнули мокрые от слёз, подёрнутые лёгкой дымкой злющие глаза янтарного оттенка. По левой стороне опухшего, зарёванного личика светловолосой красотки добро налился здоровенный синяк фиолетового цвета, светившийся в лёгком полумраке пролёта, как слабо чадящая лампада в непроглядной ночной мгле. Также у княгини оказались сильно разбиты верхняя губа и правая бровь, да ещё несколько разномастных ссадин виднелись на лбу. Следы побоев были довольно свежие, примерно двух-трёхдневной давности.
– Здравствуй… – лишь на миг ещё раз подняв уже испуганные очи и тут же их опустив, едва слышно пролепетала
