и бессильной злобе. Но поймать Миколку было не так-то легко.
За деревьями леса крестьянам не видно было, куда побежал мальчик. Только треск сухих сучьев разносился по лесу, да голос Михея нарушал тишину. Кое-кто из мужиков бросился было в погоню за Миколкой. Другие же махнули рукой на это дело.
– Ладно! Все едино домой вернется. Не больно-то ночью разгуляется с волками. А ими лес кишмя кишит, – решили они.
Вскоре отстали и те, кто погнался было за мальчиком, и Миколка мог немного перевести дух и бежать тише.
Ночь наступала понемногу, темная, теплая, пахучая июльская ночь. Деревья теряли в темноте свои настоящие формы и казались теперь огромными великанами, простиравшими к небу свои мохнатые руки-ветви. А Миколка все шел да шел вперед, пока не выбился из сил и не упал на влажную от росы траву.
Ночь совсем загустела. Стало темно, как в могиле. Темно и жутко. Ни зги не видать. Только изредка прорезывал тишину громкий, совсем как будто человеческий, голос филина, да откуда-то из чащи неслось голодное завывание волков. Сердце Миколки болезненно сжалось. При свете дня, даже вечером, в сумерках, он волков не боялся. Смелый и бесстрашный от природы, Миколка умел глядеть беде прямо в глаза. А вот ночью, во тьме, когда не видно было, откуда крадется к нему скрытый мглой четвероногий враг, когда опасность являлась, прикрытая темнотой, этого уже никак не мог не страшиться даже такой отважный мальчуган, как Миколка. И теперь, несмотря на ужасную усталость и желание уснуть, забыться, он отгонял от себя сон и таращил через силу в темноту свои широко раскрытые глазенки. И все-таки не выдержал в конце концов борьбы со сном. Сон оказался сильнее. Он подкрался незаметно и, точно невидимой паутиной, окутал голову Миколки. Голова перестала работать, мысли спутались, и Миколка крепко заснул, повалившись на мягкую росистую землю…
Глава XII
Сладкий сон и страшное пробуждение
Миколка спал. Ему грезилась во сне та добрая, кроткая, с белыми руками и печальными глазами женщина, о которой он так часто думал. Грезилось, как подходит она к нему, склоняется над ним, шепчет: «Бедный мой мальчуган, милый, бедный маленький Миколка!» и целует его, и гладит его волосы мягкой рукой… От этих нежных поцелуев в груди Миколки замирает дух. Он протягивает руки к светлой женщине, поднимается, тянется к ней навстречу, хочет обнять ее за шею, прижаться к ней, пожаловаться на злых мальчишек, на жестокого Михея, на всех, кто его обижает и притесняет, и… просыпается неожиданно и быстро.
Прежняя беспросветная тьма окутывает лес.
Удивленным взором оглядывается вокруг себя Миколка, не понимая, каким образом он очутился здесь, а не на лавке в избе дяди Михея, и неожиданно короткий крик смертельного испуга замирает на его разом похолодевших губах… Прямо на него медленно надвигаются две горящие точки, два огненных глаза, светящиеся зеленым огнем среди сгустившейся темноты.
Это был волк, встречи с которым так опасался Миколка, по всей
