в губы. Так, словно хотел высосать её эмоции и ту эйфорию, что заставляла её прыгать на танцполе. Затем он просто убрал руку и двинулся в сторону, куда-то к барной стойке.
Реакция девушки получилась можно сказать никакой – издалека было видно, что она улыбнулась, тыльной стороной ладони вытерла слюну с губ и продолжила танцевать дальше.
«Готова красавица. Можно ехать». – решил Густав и, закинув крупную денежную купюру в винное меню, неторопливо пошёл к выходу. В результате всех последующих действий сомневаться не приходилось – до чего бы всё ни дошло этой ночью, настроение у бывшей модели на утро будет отвратным, и, что самое главное, она будет винить во всём на свете себя: то чувство, когда хочется и извиняться и исправить всё, но всего так много, что руки не поднимаются с чего-то начать, потому как, за что ни возьмись, обо всё измажешься.
***
Спустя минуту Густав уже сидел за рулём. Когда после такого шума оказываешься не только в тишине, но и в своей машине, ощущение покоя приходит вместе с грандиозным чувством самости, словно переоделся из чужой одежды в свою собственную.
Времени было 4 утра, и ещё не начало светать; город всё ещё отдавал ночью. Отъехав от клуба, Густав выехал на Юго-западный проспект и двинулся в область, в пути ему предстояло быть часа полтора, до своего дома за Малым Областным Кольцом по Юго-Западному шоссе.
В такие моменты хорошо думалось. О том, что было, что будет, что есть сейчас.
Ему нравилось то, что происходит сейчас с людьми. Эпоха, когда массовое общество стало создавать единый общий поток мысли для каждого. Каждый думал по-своему, при этом думая, как и все остальные. Эта игра с подсознанием внутри огромного количества людей.
Ещё лет двадцать назад было общество потребления, когда всем нужно было просто заполучить «вещь». Затем эту вещь делали старой, и начиналась охота за новой «вещью». Теперь этого мало. В обществе потребления произошёл кризис.
Всем надо быть чем-то, быть кем-то, что-то значить для этого мира. Или хотя бы считать себя таковым, верить в то, что ты что-то значишь. Может, это произошло из-за востребованности сложной рабочей силы. Может, из-за того, что в социокультурном пространстве всё стало свободнее и приобрело более яркие очертания. Может, из-за того, что всё это стало доступным чуть ли не для всех путём информационной революции, сделанной интернетом. Но новый подвид человека сильно отличался от всех ему предшествующих.
Человек играющий. Постматериалистическая основа миропонимания, где игровая концепция жизни не просто толкает человека вперёд, а заставляет его получать удовольствие от того, что он делает. И даже мало того, чтобы всё получалось – надо, чтобы это красиво выглядело, надо создать креативный имидж.
Конечно, не без явных минусов. И новые «авгиевы конюшни» – это культурный шок, при котором нет очертаний стабильности, той самой стабильности, которая по своей сути просто является зоной
