войско сражаться в тысячах километров от родных мест – технически непростая задача для первой половины ХIХ века, когда главным транспортным средством оставалась лошадь. Вот Наполеон и попытался возродить дух крестовых походов, когда религиозная ярость помогала превозмогать лишения. Наполеон – дитя Французской революции, он не был религиозен. Значит, требовалось доказать собственной армии, что Россия – мировой агрессор, коварное и жестокое государство, а уничтожение России – великое благо для нынешних и будущих поколений цивилизованных европейцев. Французы намеревались приструнить и подчинить варваров, таково было кредо той войны – и потому неизбежно впадали в недооценку противника. И потому не могли наладить деловые отношения с жителями оккупированных территорий. «Благородные» рыцари Наполеона вели себя в России как поработители: им внушили презрение к русскому «скоту». Гордыня помогла Наполеону успешно ввязаться в драку вдали от родной Франции. Но гордыня помешала ему победить Россию…
Антикрепостническая пропаганда мало кого убедила, а вот бесчинства оккупантов народ оценил по заслугам и без промедления. Для мужика Наполеон был антихристом, воплощением зла – и это не только результат умелой агитации Ростопчина и подобных ему проницательных вельмож. Это шло от души, от сердца: идти на басурмана. Как будто ветры Куликова поля задули над страной, всколыхнули историческую память, заставили встать за землю русскую. Крестьяне сжигали хлеб, оставляли захватчикам пепелища. «Не доставайся злодею!», – таков был народный лозунг того лета. Что это – дикость или великий патриотический подвиг? Для французов – первое, для нас, безусловно, второе.
С двухсотлетней исторической дистанции воспринимаем ту Россию в духе героической идиллии. А в XIX веке судьбы Отечественной войны были предметом острых споров. В наше время то и дело подвергается сомнениям официальная патриотическая версия Великой Отечественной 1941 – 45-го, продолжаются дипломатическое противостояние по результатам Второй Мировой. Всё это было и в XIX веке… Говорили и о воровстве интендантов, которые довели русскую армию до голода. И о том, что за патриотическими словесами дворяне и купцы прятали корыстный интерес. Известен такой беспощадный отзыв о российской элите 1812 года: «Не покрыло ли оно себя всеми красками чудовищнейшего корыстолюбия и бесчеловечия, расхищая всё, что расхитить можно было, даже одежду, даже пищу, и ратников, и рекрутов, и пленных, несмотря на прославленный газетами патриотизм, которого действительно не было ни искры, что бы ни говорили о некоторых утешительных исключениях». Неужели «не искры»? Как же в таком случае устояла Россия? Как одолела Великую армию? Изворовавшаяся страна непременно распалась бы, раскололась под ударом. Будем судить по результатам. Несмотря на все ошибки и пороки, несмотря на показуху и интриги, несмотря на отсутствие признанного «военного вождя», Россия оказалась в 1812-м году сильнее всех в мире по стойкости патриотического
