стрелы. Некоторые из них, пущенные нетвердой рукой и неопытным глазом, добивали своих же раненных, или не успевших ретироваться воинов. Все происходящее сопровождалось агоническими, надрывными выкриками, потоком отборной ругани и командами охрипшего, но все еще пытавшегося сохранить контроль над ситуацией командира Уту.
Одишо с Адуром, недолго думая, пригнувшись к земле, ринулись к горстке уцелевших плененных собратьев. Спасаясь от обстрела, те распластались на песке, прячась за иссохшим придорожным кустом. Быстро перерезав стеснявшую их движения веревку, Одишо воскликнул:
– Кто хочет жить, – бежим к реке!
Рванув к берегу, они тут же услышали гневный возглас жреца Шиму, заметившего побег; он призвал нескольких солдат из конвоя пуститься в погоню.
С жадным храпом забирая воздух в легкие, пленники вложили в забег все свои силы, которых, как им казалось минутою ранее, уже совсем не осталось.
– Как добежим, сразу прыгаем в воду, – задыхаясь, с надрывом прокричал Одишо, – Гребем на ту сторону!
Когда до реки оставалось подать рукой, Адур на полном ходу потеряв равновесие, подпрыгнул и упал ничком. По инерции пропахав животом еще несколько метров, он замер в бездыханном молчании; в спине его виднелся вонзившийся по рукоять, метко брошенный преследователем топор. Пленники обернулись, за ними бежали пятеро конвоиров, с копьями и топорами в руках. Одишо вынул топор из спины друга и практически не целясь, казалось, небрежным движением, метнул его обратно, прямо в лоб бегущему навстречу солдату. Воин рухнул замертво, опрокинувшись навзничь. В следующее мгновение в беглецов полетели копья, сразив четверых из них наповал.
– Бей их! – крикнул Одишо соплеменникам, каким-то не своим, остервенелым голосом. Вырвав за древко копье, застрявшее в сраженном собрате, он, ловко увернувшись от взмаха лезвия топора, вонзил острие под нижнюю челюсть налетевшего на него урукского солдата, приподнял его вверх, как рыбу на крючке, и сбросил безжизненное тело на песок. Размахивая копьем перед тремя, окружавшими его солдатами, он буквально зарычал, как загнанный в тупик, оскалившийся зверь. На миг обернувшись назад, в поисках помощи, Одишо увидел соплеменников, сидящих на коленях, в трусливой покорности сложивших руки на поникшие головы. Один из воинов, воспользовавшись его коротким замешательством, крепко ухватился за рукоять копья.
– Он мне живой нужен! – послышался запыхавшийся, дребезжащий голос, бегущего к ним жреца Шиму.
Одишо хотел было вырвать копье обратно, но тут же упал лишенный сознания от сокрушительного удара в челюсть кулаком, прилетевшего от бойца, незаметно обошедшего его с фланга.
Вдоль берега реки Евфрат возвышалась массивная стена с боевыми площадками. Миллионы сырцовых кирпичей, сложенных один к другому, протянулись на сотни метров по обе стороны от центральных ворот города Урук. На противоположной стороне реки, в противовес
