же тенденции есть развитие в форме пучка: одним фактом своего роста она создает расходящиеся линии, между которыми разделяется жизненный порыв»[7]. Сосуществование индивидов Бергсон уподобил водорослям, которые имеют на дне свои собственные корни и стебли, направляющиеся к поверхности воды, а там, на поверхности, они переплетаются со множеством других стеблей в единый и цельный ковер. По сути дела, это и есть наглядная метафора поколения.
В русской культуре проблема поколений в период 1920-1930-х годов оказалась чрезвычайно насущной и для культуры метрополии, и для литературы эмиграции: в обеих остро стояли вопросы идейных, личностных и эстетических приоритетов. Но если в дискурсе советской реальности вопрос о поколении ставился вполне однозначно – как вопрос формирования «нового поколения» из людей новой, социалистической формации, то в эмиграции он оказался в центре самой разнообразной интеллектуальной рефлексии. Так, например, журнальная полемика о «молодой эмигрантской литературе», вспыхнувшая в 1936 году с подачи писателя Г. Газданова, сигнализировала о том, что в условиях эмигрантской жизни сформировалось новое поколение русских писателей, по-особому сознающих мир и себя в этом мире[8]. О «молодом поколении» в эмиграции писали Г. Адамович, М. Алданов, А. Бем, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, М. Осоргин, В. Ходасевич, сами же представители этой генерации придумали немало имен своему поколению: «поколение отчужденных» (3. Шаховская), «поколение из пролета эпох» (Г. Газданов), «поколение неудачников» (В. Варшавский), «поколение обнаженной совести» (Ю. Терапиано). Однако окончательное название поколению «эмигрантских сыновей» дала книга
B. Варшавского «Незамеченное поколение» (Нью-Йорк, 1956). Ее заглавие, в общем-то, и стало тем именем, с которым «молодое поколение» первой русской эмиграции вошло в историю. Можно сказать, что феномен «незамеченного поколения» в русской эмигрантской литературе явился аналогом европейского «потерянного поколения», и в последние десятилетия он активно и плодотворно изучается отечественными и зарубежными учеными[9].
Следующим крупным этапом в научной разработке теории поколений в XX веке можно назвать конец 1960-х – 1990-е годы, когда эта проблема вновь обозначилась трудами общетеоретического уровня. К таковым относится, безусловно, работа философа и социолога П. Бурдье «Принципы искусства», в которой среди прочего рассматривается динамика такого явления, как «поле литературы»[10]. Динамика эта обеспечивается сменой поколений художников, отношения между которыми Бурдье вписывает в разработанную им теорию поля. На примере французской литературы второй половины XIX века Бурдье демонстрирует сложные механизмы борьбы за «литературную легитимность», среди которых особую роль играют механизмы поколенческого сплочения, а также подробно анализирует взаимосвязь собственно генерационных и иных социальных факторов при образовании литературных групп.
Социально-топографическая
См. об этом:
См.:
См.:
